меня “благородная жизнь” означает жизнь напряженную, всегда готовую к новым, высшим достижениям, переход от сущего к должному. Благородная жизнь противопоставляется обычной, косной жизни, которая замыкается сама в себе, осужденная на perpetuum mobile – вечное движение на одном месте, – пока какая-нибудь внешняя сила не выведет ее из этого состояния. Людей второго типа я определяю как массу, потому что они – большинство, потому что они инертны, косны».
ЧМ довольствуется запасом готовых идей и решает, что с умом у него все в порядке. «Он раз и навсегда усвоил набор общих мест, предрассудков, обрывков чужих мыслей и пустых слов, случайно нагроможденных в памяти, и с развязностью, которую можно оправдать только наивностью, пользуется этим мусором всегда и везде».
Более того, этот новый Адам, не сомневается в своем совершенстве, выйти за свои пределы, переселиться в своего ближнего он не может: душа ЧМ неспособна к таким упражнениям.
Ортега продолжает:
«Мы стоим здесь перед тем самым различием, которое испокон веков отделяет глупцов от мудрецов. Умный знает, как легко сделать глупость, он всегда настороже, и в этом его ум. Глупый не сомневается в себе; он считает себя хитрейшим из людей, отсюда завидное спокойствие, с каким он пребывает в глупости. Подобно насекомым, которых никак не выкурить из щелей, глупца нельзя освободить от глупости, вывести хоть на минуту из ослепления, сделать так, чтобы он сравнил свои убогие шаблоны со взглядами других людей. Глупость пожизненна и неизлечима. Вот почему Анатоль Франс сказал, что глупец гораздо хуже мерзавца. Мерзавец иногда отдыхает, глупец – никогда».
6. XYY-мужчина
Возможно, картина: человечество, состоящее только из Людей Элиты – и абсолютно абсурдна, однако отчего ж не поиграть и в такую игру? не заглянуть хотя бы на миг в Страну Совершенства?.. Подобными играми, к примеру, «баловался» русский и советский ученый Константин Эдуардович Циолковский (1857–1935).
В 1916 году он создает небольшое эссе «Горе и гений», где вначале указывает, что горя на Земле было бы гораздо меньше, если б можно было легко распознавать гениев и использовать мощь их ума на благо людей. А затем начинает сетовать на тo, как трудно («Где Ломоносовы, Ньютоны, апостолы ума и нравственности, Лапласы, Гауссы?» – восклицает в статье Циолковский) отличить посредственность от гениальности. И тут же указывает собственный прием изучения людей, пригодный для массового отлова гениев.
Суть средства проста, хотя, видимо, и потребовала бы для своей реализации очень долгого времени. Циолковский предлагает разбить человечество на группы, живущие в особых поселках-общежитиях. В каждой группе люди, внимательно приглядываясь друг к другу, после нескольких лет взаимной притирки и проверки отбирают наиболее способных своих членов – небольшое их число: самых достойных.
Эти «избранники первого порядка составляют высшее общество второго порядка», оно также разбивается на группы, также рекрутирует самых достойных – свою элиту, рекомендуя ее в «общество третьего