Это «открытие» не прошло мимо прессы, поднялся шум. А в результате, вскоре в США был опубликован роман-бестселлер «XYY-мужчина». Герой этого произведения, носитель роковой хромосомы, выходит из тюрьмы, чтобы стать взломщиком, работающим по заданию британских разведслужб…
Тема генной евгеники в странах Запада муссируется на все лады. Несколько лет назад один драматург потешил американцев, выведя в своей пьесе экзальтированного генетика, доктора Ирвинга Слезака. Этот ученый муж надеялся, объединив гены водителя тяжелого грузовика и гены полисмена, создать новое существо – «водителя грузовика, который, превысив скорость 100 километров в час, сам себя останавливает, чтобы оштрафовать»…
7. Сверхчеловеки ложные и истинные
– Слышь, что ли, сосед, – добравшись до Гладышева, Чонкин толкнул его под локоть, – я вот тебя спытатъ хочу, а как же лошадь?
– Какая лошадь? – недоуменно повернулся Гладышев.
– Ну, лошадь, лошадь, – сердился Чонкин на непонятливость Гладышева. – Скотина на четырех ногах. Она же работает. А почему в человека не превращается?
Евгенические, эволюционные проблемы полны тайн. Прописывать здесь дельные рецепты мудрено. Проще иронизировать, как это делает в своем известном романе писатель Владимир Николаевич Войнович (1932–2018). Вспомним хотя бы тот эпизод, когда селекционер-самородок Кузьма Гладышев просвещает своего необразованного собеседника:
«– А ведь ты, Ваня, небось, и не знаешь, что человек произошел от обезьяны.
– По мне хоть от коровы, – сказал Чонкин.
– От коровы человек произойти не мог, – убежденно возразил Гладышев. – Ты спросишь: почему?
– Не спрошу, – сказал Чонкин.
– Ну, можешь спросить, – Гладышев пытался втянуть его в спор, чтобы доказать свою образованность. – А я тебе скажу: корова не работает, а обезьяна работала.
– Где? – неожиданно спросил Чонкин и в упор посмотрел на Гладышева.
– Что – где? – опешил Гладышев.
– Я тебя пытаю: где твоя обезьяна работала? – сказал Чонкин, раздражаясь все больше. – На заводе, в колхозе, на фабрике, – где?
– Вот дурила! – заволновался Гладышев. – Да какие же заводы, колхозы и прочее, когда всюду была непрерывная дикость. Ты что, паря, не при своих? Это ж надо такое ляпнуть! В джунглях она работала, вот где! Сперва на деревья лазила за бананами, потом палкой их стала сшибать, а уж опосля и камень в руки взяла…»
Узнаем ли мы когда-нибудь, как зверь превратился в человека, в существо, которое уже не зверь, но еще не ангел, поймем ли? – трудно сказать. В рассуждениях на подобные деликатные темы даже такой завзятый сатирик и остроумец, такой острослов как драматург Бернард Шоу, не способен был унестись в фантасмагорические дали.
Шоу в известную пору своей жизни был твердо убежден: в мире действует некая жизненная сила, проявляющаяся