чумичка. И насвистывает себе чего-то прикольное. Ждет меня, по любому. Ага, вон и рюкзаки наши рядом валяются. Засек, козлина. Ухмыляется щербатым ртом. Челюсть-то ему давно уж попортили. Ну и ништяк, не телка. Поди, и так перебьется по жизни.
– Слышь, чувачок? Какого хрена ты с урока-то смылся, балбес? Проблем, видать, захотел? Ну?
Рассказывать неохота, по любому засмеет. Но слова так и лезут, ядрена вошь. Когда базаришь, вроде легче становится. Ну, вот, блин! Как я и думал. Презрительно жмурится. Кривит рожу. Совсем говняно, короче, выходит. Приходится понтовый знак показывать. Ну, типа, между нами за символ правды. А все равно, козлина, качает черепушкой, сплевывает тишком. Но ему, блин, интересно. Такое, точняк, стремно пропустить. Сам, короче, вызывается смотаться в учительскую, навести, типа шухеру. Ага, кому-то занятно, а я, блин, так зассал, до сих пор отойти не могу.
По ходу, остаюсь ждать, кусая ногти от нервности. Неизвестность – она стопудово пугает. Так минут пять торчу, не меньше. Уже всякое в башку-то лезет. А тут Толян выворачивает, крадучись, из-за угла. И с ужасающим, прикинь, рычанием бросается ко мне. Цветные пятна вмиг рвутся в моих зенках. Мудила! Потной ладонью, бац, еще рот зажимает, чтобы я не орал. Шипит в ухо и ржет. Вдвойне козел! И вот с ним я дружу?
Мы чуток невзаправду махаемся. Потом он выкладывает, типа в учительской тусила куча народу. Ну, а физик, вроде, как физик. Короче, ни следов присосок, ничего такого. Правда, типа, как сильно долбанутый или недоделанный. Но мало ли что бывает.
По ходу, Толян мне нихрена не верит. И опять задирает, типа не хило бы ужастиков меньше смотреть. Сам бы в такое влип, по-другому бы запел. Ага. Видать, рожа у меня совсем грустнеет. Толька хмурится, цокает зубом. И предлагает по любому последить за преподом, раз уж я так встрял. Точняк дружба – это дружба, ядрена вошь. Кореша, блин, не кидают друг друга.
Ну, двигаем на уроки. Дальше все, как всегда. Но я так, блин, рад, когда трезвонит последний звонок. Что можно, ешкин кот, свалить отсюда. И не дрожать. Не париться. Толяныч, козлина, остается пасти училку Оленьку. Павлин тоже мне нашелся, ядрена вошь. Нет, чтобы морально поддержать дружбана. Сопроводить до дома. Того-сего. Ну, считает он, типа я гоню, ну и что? От этого нихрена ведь не меняется. Не глюки это были стопудово. Страшная вещь случилась утром. Не отмажешься. Щас типа заново накатывает, аж стремно от ужаса. И просто так не понять, блин, что происходит. Не спрятаться, не затаиться. Типа, по любому затравят, разорвут. Рано или поздно, прикинь.
Как пусто, ешкин кот, на улицах. Только изредка прохожие. Зыркают исподлобья, типа щас нападут. По ходу, в натуре я втяпался, мерещится всякое. Черные тучи еще нахрен колбасят серый день. И сгущают мой страх. Бегу, как придурок, к дому. Аж дыхание пережимает. Быстрее, быстрее. Заруливаю в темный подъезд и торможу. Не хило бы заставить себя подняться по лестнице. По любому. Но, кажется, меня повсюду подстерегает та гадина, что