осторожно спросила Хелен.
– «Письма» Каупера и все в этом роде. Мне дают книги отец или тетушки.
Хелен едва сдержалась от того, чтобы ясно выразить свое отношение к человеку, который вырастил двадцатичетырехлетнюю дочь, не знающую о влечении мужчины к женщине и поэтому пришедшую в ужас от поцелуя. Не исключено, что Рэчел при этом вела себя весьма нелепо.
– Среди твоих знакомых мало мужчин, да? – спросила Хелен.
– Мистер Пеппер, – с иронией сказала Рэчел.
– И никто не делал тебе предложения?
– Никто, – последовал простодушный ответ.
Хелен рассудила, что на основании сказанного ею Рэчел остальное додумает сама и это ей хоть как-то поможет.
– Не стоит пугаться, – начала Хелен. – Это самое естественное из всего, что есть на свете. Мужчины хотят целовать женщин так же, как жениться на них. Плохо, когда нарушается пропорция. Это все равно что обращать внимание на звуки, производимые людьми во время еды, или замечать, как они плюют – одним словом, замечать любую мелочь, действующую на нервы.
Но Рэчел как будто не слышала ее объяснений.
– Скажите, – вдруг спросила она, – а что это за женщины стоят на Пикадилли?
– На Пикадилли? Проститутки, – сказала Хелен.
– Это ужасно, это мерзко! – заявила Рэчел, как будто ее отвращение относилось и к Хелен.
– Да, – сказала Хелен, – но…
– Он мне правда нравился, – тихо и задумчиво, будто сама себе, сказала Рэчел. – Мне хотелось говорить с ним, хотелось узнать о его делах. Женщины в Ланкашире…
Она вспомнила ту беседу, и ей показалось, что в Ричарде было что-то милое, в попытке их дружбы – что-то хорошее, а в расставании – что-то странно-печальное.
Настроение Рэчел явно смягчилось, и Хелен это заметила.
– Видишь ли, – сказала она. – Надо принимать все как есть. Хочешь водить дружбу с мужчинами – будь готова к риску. Лично я, – она не сдержала улыбку, – думаю, что дело того стоит; я не против, чтобы меня целовали; и я, пожалуй, даже очень завидую, что мистер Дэллоуэй тебя поцеловал, а меня – нет. Хотя, – добавила она, – на меня он нагнал порядочную скуку.
Но Рэчел не улыбнулась в ответ и не выбросила всю историю из головы, как хотела бы Хелен. Ум девушки работал быстро, непоследовательно и мучительно. Слова Хелен будто обрушили привычные высокие ограждения, и все оказалось залито новым холодным светом. Посидев какое-то время с остановившимся взглядом, Рэчел выпалила:
– Вот почему мне нельзя гулять одной!
В этом новом свете она впервые увидела свою жизнь как жалкое, прижатое к земле и отгороженное от всего мира создание, которое осторожно ведут между высоких стен, заставляя то свернуть в сторону, то погрузиться в темноту; убогое и уродливое существо – это ее жизнь, единственная, другой не будет… Тысячи слов и действий стали вдруг ей понятны.
– Потому что мужчины – животные! Ненавижу мужчин! – воскликнула она.
– Ты же сказала, что он тебе понравился, – сказала Хелен.
– Понравился, и, когда