а затем и через неформальную гостиные, в моем сознании прокручивалось слайд-шоу уже законченной жизни. Я подошел к кабинету с величественным темно-синим креслом с медными заклепками. В нем я пил портвейн и курил сигары из своего хьюмидора, купленного на аукционе некоммерческой организации «Старшие братья и старшие сестры Америки», для которой организовывал мероприятия. Мое имя было выгравировано на табличке сверху. Когда я сидел в кресле и смотрел на табличку, доставая сигару, чувствовал себя важным. Я снова сел в это кресло и провел пальцами по табличке. Теперь не было ни важности, ни могущества. Я ощущал себя маленьким.
Сейчас дом казался мне нелепым и вычурным. Комнаты были огромными, раздутыми от горячего воздуха, но полными пустоты. Я словно стал миниатюрным человеком, бродившим по кукольному дому с кучей ненужных украшений. Мебель, как ни странно, казалась неосновательной. Из глубины души всплыло чувственное воспоминание о детстве. Бедность – это парадокс: с одной стороны, воздух так тяжел, что может показаться неизбежным бременем, но с другой все ощущается каким-то легким, словно его вот-вот сдует.
Я так усердно работал над созданием крепкого фундамента для своей семьи, потому что мой собственный разрушали слишком часто.
Для меня не было ничего более унизительного, чем выселение из собственного дома. Помощник шерифа пришел к нам с приказом о выселении. Вещи выставили на тротуар. Соседи смотрели на нас с любопытством или сожалением, и я подумал: «Надеюсь, мама найдет, где остановиться». Помню, как я сидел на диване у обочины со всеми вещами и мамой рядом. К тому времени сестра уже съехала, а брата не было дома. Он всегда уходил в такие моменты, возможно, желая защитить себя и не испытывать смущение и стыд перед соседями.
Мама обняла меня и сказала: «Все в порядке, сынок. У нас все будет хорошо. Мы найдем место».
В детстве я пробирался в комнату старшего брата, когда его не было дома, и пролистывал старые выпуски Architectural Digest, найденных мной в кипах книг и журналов, которые он собирал для творческого вдохновения. Брат был потрясающим художником и всегда находил различные сокровища, разжигавшие в нем творческую искру. Видя дом, детали которого казались мне особенно уютными или драматичными, например балкон с видом на море или большой камин для теплых семейных посиделок, я тайно вырывал страницу. Ею я дополнял свою коллекцию, которую хранил в зеленой картонной папке в ящике для носков. Конечно, это были журналы 60-х и начала 70-х, когда образ идеальной американской семьи безжалостно царил в моем детском воображении. Тем не менее за несколько лет я собрал целый архив архитектурных деталей. Когда Рут попросила меня представить дом своей мечты, у меня уже был огромный запас воспоминаний, на который я мог опереться.
В моем сознании сформировался образ, как я стою на балконе особняка в стиле Кейп-Код с видом на темно-синие волны водоема.