этого сделать даже при всём желании. Даже если бы Ричард не держал её. Отвращение от его убийства пересилило всю любовь, и Мередит вновь и вновь видела в нём не своего ребёнка, а лишь Ричарда, маленького Ричарда.
Она не помнила, когда последний раз обнимала сына, проявляла к нему тепло. Просто… не могла. Хоть и по-своему любила.
Леди Мередит Морнелл никогда не хотела детей. Но Ричард нуждался в наследнике, которого он сможет вырастить, всему обучить и вывести в опасный мир до своей смерти. После трагической гибели родителей ему стало казаться, что он тоже долго не проживёт. Эта навязчивая мысль так крепко засела в его голове, что он даже сколотил себе гроб с фамильным огнецветом и хранил его в подвале поместья.
Мередит каждый раз ужасалась мыслям мужа и убеждала его в обратном. Но Ричард возражал, что никто лучше не знал о его смерти, чем он сам.
Родители лорда Морнелла встретили свой конец во время оползня около Северной башни, когда тот был подростком. С тех пор и он заранее готовился к смерти.
Это и объединило юных Ричарда и Мередит, когда они учились вместе в Тайной Академии Высшей Магии – она тоже рано потеряла родителей, которые погибли в кораблекрушении. Она как никто понимала его боль, но не могла его спасти.
Мередит жалела Ричарда. Хотя он точно всегда защитит себя и выйдет чистым даже из самого грязного водоёма. Но она не могла смотреть в его голубые глаза, полные многолетней тоски. Поэтому покорно согласилась родить ему ребёнка, его истинного потомка, который унаследует и будет гордо носить титул лорда.
Ричард ужасно хотел сына. И получил своё – родился мальчик.
С самых ранних лет лорд Морнелл начал обучать наследника самообороне. Прививал дисциплину, показывал разное оружие и магию, проводил тренировки. Они были такими изнурительными, что, даже обладая магическими способностями, мальчик падал и не мог встать с пола от боли и усталости.
Мередит боялась за ребёнка. Но не могла ничего сделать. Ричард бы начал спорить с ней, а потом случился бы конфликт, в который лучше не вступать. Лорд Морнелл отличался весьма бурным нравом.
Но больше Мередит пугало другое. Она не чувствовала себя матерью. При виде собственного ребёнка чувство стыда растекалось по всему телу, словно лава внутри действующего вулкана. Она даже не смотрела ему в глаза. Хотя они были точно такими же как у неё – большими, аквамариновыми. Разве что взгляд хмурый, тяжелый, отцовский.
Ей казалось, что перед ней чужой мальчик. Сын другой женщины, который почему-то носил её внешность. Ее изящные черты лица, цвет глаз и кудри, по оттенку немного темнее, чем у матери, скорее светло-русые.
Кроме внешности, у них не было ничего общего.
Ричард наконец отпустил жену, но его глаза всё ещё метали молнии. На руке Мередит остались болезненные отметины от его пальцев. Отец хмуро посмотрел на сына, но ничего не сказал. Затем решительно направился к двери. Мередит знала, куда он собирался, и крикнула ему вслед:
– Ричард, в Лес Грез и поблизости