уселись на кухне у Майкла Чайки – Потапов, Лысенков и Майкл. В спальне Элайна и Марина Черноземова, жена Потапова, дожидались, когда их позовут.
Черноземова была крошечной, как десятилетняя девочка. К макушке дюжиной детских заколок пришпилены две тощие и туго заплетенные косицы. Ну, девочка, школьница, худышка из гимнастической секции!
Элайна рассматривала Черноземову с огромным интересом. Она и поверила-то не сразу, что перед ней такая знаменитость. Черноземова и Потапов – легенда о любви! Мать ими восторгалась, не раз пересказывала Элайне прочитанное о них сорок лет назад в главном советском журнале «Огонек». Познакомились они на катке. Черноземовой было шестнадцать лет, Потапов – еще старше. В большом спорте карьеру начинать безнадежно поздно, но они рискнули. Упрямые были, уверенные в своих силах и друг в друге.
Скоро весь мир любовался их движениями, синхронными до волшебства. То, что они делали на льду, больше относилось к искусству, чем к спорту. Золото сыпалось на них из рога изобилия. Не деньги, а золотые медали чемпионов – многократных, бесспорных, непобедимых!
Миллионы землян, на зависть обитателям иных миров, с восторгом затихали у телеэкранов, когда Черноземова, воплощенная грация, доверяя рукам Потапова, словно Промыслу божию, безмятежно кружилась вниз головой, волосами касаясь льда. Медленно. С наслаждением. То был какой-то немыслимый и невиданный прежде элемент, ими изобретенный.
И музыку они всегда выбирали особенную. Не популярную какую-нибудь, заискивающую перед публикой, а лаконичную и гордую классику. Эта музыка еще больше усугубляла красоту их бытия на льду… Зрители их боготворили…
И вот состарившаяся богиня сложила морщинистые ладошки на острых коленках, сидит в полуметре от Элайны в ногах ее кровати и внимательно на нее смотрит. Верит она Элайне или нет?
Иногда Черноземова прислушивается к голосам из кухни. Это хорошо. Элайна тоже послушает.
Глава 72
– Я во вторник улетаю. Канадская полиция меня больше не задерживает, отпускают меня. – Лысенков посмотрел Майклу в глаза. – Все, что полицейским было нужно, они выяснили. Ваша Royal Mountant Poliсe, ваша Конная Королевская рать, убедилась в моей непричастности к смерти твоей мамы.
Лысенков сидел посреди кухни на маленькой круглой табуретке за девятнадцать долларов. Мать купила эту табуреточку где-то на распродаже и очень ей радовалась, считала полезнейшей вещью. Легонькая, крепкая, куда хочешь поставишь и сто раз переставишь, а не нужна – прячь ее под стол. Потапов, не спросив, взял табуретку и усадил на нее допрашиваемого. Мамина табуреточка под убийциной задницей… Возразить Майкл то ли не успел, то ли постеснялся. Слушал Лысенкова, а думал о матери.
Удивительная вещь – человеческий мозг. Мысли в нем возникают – как ветры веют. Взметнулся вихрь воспоминаний и погас, и никто его, этот вихрь, кроме тебя самого, не чувствует, не подозревает о его существовании. Все-таки хорошо,