Дневник Луция Констанция Вирида – вольноотпущенника, пережившего страну, богов и людей
себя на месте собеседницы, младшей жены, ну никак не могла.
Я улыбнулся и, не выдержав, попросил у нее моченых яблок, коли не против. Так закивала, предупредив, что они кисловаты, но обращать на это внимания я не стал. С удовольствием впился в хрусткий бок. Хельга смотрела на меня, улыбаясь. Откуда ей знать, что у меня за воспоминания связаны с подобным яством. Рассказывать ей не стал, но для заметок сделаю исключение.
Я уже писал, что в детстве не мог наглядеться на лоток со сладостями, привозимый едва ли не каждый месяц хромым Главком в наш городок. Сейчас мне кажется, не таким уж и стариком он был, едва ли намного старше меня нынешнего, но в ту пору все взрослые казались мне безмерно пожилыми. Странным образом для меня этот лоток стал неким символом недостижимой сопричастности с тем миром, вход в который мне был с рождения заказан. Неудивительно, что когда на пятнадцатый год я получил вольную от Горгия, то не напился на все деньги, как сделало большинство остальных отпущенников, не пошел в лупанарий, как поступили иные. Я мог бы провести первый день за городом, куда мне тоже запрещалось выходить, мог пойти в библиотеку, прикоснуться к запретным трудам, о коих мечтал так часто и подолгу, мог отправиться в театр в соседнем поселении, у нас такового не имелось. Нет, я отыскал на форуме Главка и, верно, невообразимо смущаясь, попросил у него сладости.
«Извини, парень, – оглядывая меня с головы до ног, произнес торговец, – остались только яблоки. Будешь?»
Я кивнул, он протянул мне одно, кажется, в тот момент все поняв. Я долго благодарил торговца, он предложил еще одно, за счет заведения, кисло-сладкое, я не мог отказаться. Именно таким образом осуществилась моя первая мечта свободного человека.
Канун нон октября (7 октября)
Не знаю, с чего начать. Несколько раз порывался написать, но не получалось. Не в силах и осмыслить случившегося даже сейчас, хоть прошло уже больше недели с того дня, который…
Перо останавливается и выпадает из руки. Лучше я просто попытаюсь пересказать случившееся тем днем, чем раз за разом безуспешно стараться постичь хоть сердцем, хоть разумом известие.
Вскоре после полудня к городским стенам прибыл небольшой отряд конников, человек в тридцать – все в римских одеяниях, признаться, я давно уже не видел таких, италийские всадники не навещали нас уже несколько лет. Главным среди них являлся человек в ярко-красной одежде – магистр армии12 Флавий Констанций, тот самый настоящий римлянин, что теперь занимал место казненного два года назад полководца Стилихона, выходца из вандальского племени. Ворота отворились, всадники, порядком устав, как сказал один из спутников магистра, в фиолетовом одеянии сенатора, ночь им пришлось провести в дороге.
«Готы сейчас по всей Италии, Реции13, Далмации, всюду, – говорил он, поглядывая на Видигойю и наших ратников. – Спасу от них нет».
Видигойя, понятно,