Дневник Луция Констанция Вирида – вольноотпущенника, пережившего страну, богов и людей
устах зазвучали слова, времен царского Рима. Но Флавий Констанций, кажется, не обратил на это особого внимания.
«Вкратце история такова. После прежней уплаты дани Алариху, подлый вождь готов нарушил договор и вернулся из Иллирии в Италию. Стал требовать еще больше денег, рабов в свои войска, а так же территорий для поселений в Далмации и Норике. Наш август поклялся, что ни под каким предлогом не вступит более в переговоры с врагом отечества, но изгонит его силой оружия. Тогда я был первый раз послан в Паннонию к гуннам, и вернулся с войском в десять тысяч конных и пеших».
При слове «пеших» у куриона явственно округлились глаза, кто-то тоже кашлянул удивленно. Чтоб гунны и ходили пешком? Но перебить еще раз Евсевий не посмел.
«Когда гунны прибыли, Аларих испугался, отказался от золота и рабов, стал просить лишь земли и гражданства для тех готов, что пришли с ним. Конечно, август не стал договариваться. Тогда нечестивый перешел все границы и, захватив Остию, наш главный порт, осадил Рим снова. Хуже всего, префект столицы, Приск Аттал, перешел на сторону варвара и стал марионеткой в его руках. Аларих назвал его новым императором и попытался осадить и Равенну, дабы низложить нашего августа».
Взрыв возмущения при этом уподобился вздоху отчаяния. Флавий Констанций продолжал:
«Август получил еще подкрепления из Романии, от наших восточных друзей и соседей, им он повелел перекрыть поставки зерна на север Италии из Африки. Начался голод, готы вынуждены были бежать прочь, на север, император и Рим были спасены».
Я содрогнулся. думаю, не только я один. Курион переглянулся со священником, Клементий кусал губы. Рука моя дрогнула, как ни старалась следовать за словами магистра армии, но посадила кляксу. Я промокнул бумагу и взял другое перо.
«Готы стали грызться меж собой: Аларих хотел идти в Африку, но Аттал желал продолжения осады, пусть войско и поредело. Тогда вождь готов скинул свою марионетку и отослал его посох августу, вновь предложив переговоры, – Флавий Констанций немного помолчал, как бы решая, что лучше рассказать дальше. Продолжил так: – Император колебался, он и хотел встретиться и понимал, что переговоры ни к чему не приведут, – и тут же прибавил: – Не верьте тем, кто говорит, будто август встречался с подлым готом. Ясно, не верьте! – он снова помолчал и заговорил иным тоном: – А вскоре и сами готы подняли мятеж. Все начало этого года Аларих подавлял его, но весной снова пошел на Рим».
Снова тишина, которую никто не посмел нарушить. Перо оказалось дурным, я взял еще одно, последнее. Помню, промелькнула торопливая мысль: надо ощипать гуся, пока не за кем записывать. И от этой мысли содрогнулся, вдруг вспомнив, что поднял руку на сакральное животное – во всяком случае, в этот миг.
Наконец, Флавий Констанций произнес:
«Я рассказал всю предысторию. Теперь вернусь к августу».
Кажется, не один я не понял, что магистр армии имел в виду не императора,