ужасно. Так тихо, будто все вымерло. Я обитаю в какой-то пустоте. – Ева высвобождает руку и вытирает лицо. – Ночью я лежу одна в нашей спальне… и все кажется настолько пустым… Черт, да я не могу уснуть без радио, а в постель кладу бутылку с горячей водой, завернутую в вещи Джексона! – Ева делает большой глоток вина. – Мне хотелось – даже требовалось – вернуться в больницу, занять себя, чтобы не сойти с ума. Но сегодня, господи, сегодня было… Стыдно перед той парой. – Она снова качает головой. – Не уверена, что я готова к работе.
С наступлением вечера бармен приглушает свет в зале и делает музыку громче.
– Ты замечательная акушерка. – Кейли наклоняется поближе, чтобы подруга ее расслышала. – Молодые матери посылают тебе столько букетов, что хоть цветочный магазин открывай. Хотя, наверное, пока слишком рано. Дай себе немного времени.
– Но что мне делать с этим временем? Я чувствую себя… оторванной. Знаю, звучит нелепо: естественно, я оторвана от него – ведь он умер! Просто мне не с кем поделиться. В смысле, я благодарна, что могу поговорить с тобой, но рядом нет никого, кто знал бы Джексона – по-настоящему. У него замечательные друзья, они его обожали, и маме он нравился, но она оплакивает не самого Джексона, а мою потерю. Мне нужно побыть среди людей, которые действительно любили его так же, как я.
– Ты про его семью?
Ева кивает.
– Папа Джексона так и не перезвонил. Я все набираю, а он не отвечает.
– Наверное, ему трудно говорить с тобой.
Ева допивает вино.
– Я тут подумала, – говорит она, проводя пальцем по ножке бокала, – может, мне поехать туда?
– Куда, в Тасманию?
Ева кивает.
– Хочу увидеться с Дирком, со старыми друзьями Джексона. Посмотреть, где он вырос. Мы собирались поехать туда вместе осенью. И от Мельбурна недалеко…
– Так что заедешь ко мне! – с широкой улыбкой подхватывает Кейли.
Подруге Евы предложили новый контракт, и в феврале Кейли предстояло перебраться из Лондона в Мельбурн на полгода, но она была готова все отменить, если Ева попросит остаться.
– Или я встречу тебя в Тасмании, – предлагает Кейли, – и мы вместе полетим в Мельбурн. Квартиру мне оплачивают: там две спальни – есть где разместиться.
– А как же Дэвид?
– Ему дальние поездки не по душе, говорит, весь режим сбивается. Вот они, издержки жизни с мужчиной за сорок.
Ева хочет улыбнуться, но печаль сомкнула губы, оставила темные круги под глазами.
– Маме еще не говорила?
– Она будет не в восторге. – Жизнь матери была отмечена горем: младшая дочь умерла при родах, а спустя двенадцать лет от удара скончался муж. Всю свою любовь – и все страхи – она выплеснула на Еву.
– Надо делать так, как кажется правильным тебе, а не твоей маме. – Кейли замолкает. – Что бы посоветовал Джексон?
Не раздумывая, Ева отвечает:
– Ехать. Он бы сказал: «Езжай».
Мы планировали