я словно чувствую пальцами её гладкую кожу, вдыхаю её пряный запах и когда всё прочнее во мне убеждение: ничто не исчезает бесследно…
ЛОЖКА. Что, казалось бы, проще, обыденней ложки? Каждый день мы берём её в руки, зачёрпываем ею суп или кашу или позвякиваем в чайном стакане, почти не обращая на неё, ложку, внимания. Но, если вдуматься, этот предмет не так прост. Уже одно то, что ложке посвящены десятки пословиц и поговорок, заставляет взглянуть на неё с интересом. Тут и «дорога ложка к обеду», и «одною ложкою щи хлебаем», и «ложкой кормит, а стеблем глаз колет», и пресловутая «ложка дёгтя в бочке мёда»… Читатель, если желает, сам может продолжить этот ряд поговорок и присказок.
А ведь ложкою, кстати сказать, богаты далеко не все цивилизации или народы. Кто-то за трапезой обходится вовсе без приспособлений – первобытным народам они неизвестны, – а кто-то, имея возможность есть ложкой, сознательно отказывается от неё. Известно же, что главная пища Азии, плов, гораздо вкуснее, если брать его прямо пальцами. Иногда вместо ложки используется ломоть хлеба – так, я множество раз наблюдал, как индусы черпают острейшее чечевичное хлёбово куском лепёшки-чапати. А японские или китайские палочки, из которых у европейских туристов вываливается еда, но которыми аборигены пользуются так виртуозно?
Так что давайте подробнее поговорим о старинной, испытанной нашей подруге – о ложке. А начнём мы, пожалуй, с того, что самая первая ложка – это наша ладонь. Кому не случалось, страдая от зноя, напиться холодной воды из горсти, а потом отереть ледяною ладонью пылающий лоб? По образу нашей ладони и создана ложка; можно сказать, это самый первый протез – то есть искусственный орган, – который придумало человечество.
Первая же настоящая ложка, с которой мы с вами встречаемся ещё во младенчестве – та, что дарится нам «на зубок», – она обычно серебряная, очень нарядная, и на черенке её красуется забавный зайчик или медвежонок. И молодые родители просто млеют от счастья, когда эта ложка вдруг стукнет о первые зубки младенца…
Но я своей младенческой ложки не помню. Зато хорошо помню ложку немецкую, оставшуюся с войны: она была склёпана с вилкой и складывалась вдвойне – так, что было удобно сунуть её хоть в карман, хоть в сапог. Эта ложка стала настоящей реликвией нашей семьи: отступая во время сражения под Курском, немецкий солдат обронил её в хате деревни Камыш, где жил тогда мой трёхлетний отец, и потом я, родившийся через двадцать лет после войны, часто вертел в руках этот военный трофей. Уже по одной этой ложке можно было понять, до чего же могучею силой был вермахт и чего нам, русским, стоило его сокрушить. Уж если простая солдатская ложка была сделана так основательно – её заклёпка не разболталась за столько лет, – то что же тогда говорить об автоматах и пулемётах, о самолетах и танках? Чтобы победить армию, вооружённую в том числе и такими вот ложками, в семье Панюковых (это семья моей бабушки по отцу) из четырёх братьев, ушедших на фронт, пали трое – вот цена этой ложки, брошенной в хате