банка.
Да, трактир имеет очень удобное расположение – в самом центре города. Так что и до нотариуса тут совсем рядом – на расстоянии половины квартала, но сначала мне нужно выйти на главную улицу.
Ускоряю шаг и, периодически озираясь по сторонам, прохожу переулок, а потом и оживленную людную улицу, где умудряюсь смешаться с толпой. Чем дальше я иду, тем тревожнее мне становится.
Нет, я, конечно, готова бороться, но кажется мне, что Августа ведет какую-то игру, о которой не знала Адалия. И эта игра может оказаться весьма и весьма хитрой. Главное, нужно быть готовой к неожиданностям.
Останавливаюсь у высокого здания с узкими окнами, дома нотариуса фон Ляхтена, и поднимаюсь на крыльцо.
– Нира Аделия? – удивленно поднимает брови сам фон Ляхтен, открывший мне дверь. – Вас прислала нора Августа?
Окидываю взглядом этого мужчину “немного за сорок”, похожего на беременного таракана: ножки тоненькие, а пузико выразительное.
– Нет, нор фор Ляхтен, – серьезно отвечаю я. – Я пришла сама. За завещанием.
Глава 4
Его лицо вытягивается. Острый подбородок становится еще более острым, щеки – впалыми, а пенсне чуть было не соскальзывает с его загнутого книзу носа.
– Но… Нира… – что-то бубнит он, и это раздражает.
А еще заставляет напрячься. С моей стороны было бы глупо надеяться, что человек, который сам не пришел рассказать мне о завещании, будет рад меня видеть. Но документы мне нужны, и без него их не получить.
– Нира Адалия, – намекаю ему, что он ошибся в моем имени. – Что-то не так?
Фон Ляхтен начинает суетиться и пропускает меня в дом, предварительно выглянув на улицу, будто проверив, видел ли кто-то, что я зашла.
Ощущение, что захожу в логово маньяка, который меня в доме сейчас того, и концы в воду. Хотя, нет. Вон как дергается уголок рта нотариуса, он очень и очень нервничает.
Из глубины дома к нам выходит слуга, но фон Ляхтен с раздражением приказывает ему скрыться, а сам проводит меня по темноватому коридору с портретами предков нотариуса в тяжелых рамах на стенах.
В итоге мы оказываемся в его рабочем кабинете. Фон Ляхтен резким движением распахивает дверь и небрежно указывает мне на потрепанное кресло у небольшого камина. Такое ощущение, что он как холоднокровное животное даже в летнее время требует подогрева извне.
Из-за растопленного камина и закрытых на щеколду окон в кабинете воздух спертый, пахнущий старыми бумагами, дымом и немытым телом.
С изрядной долей брезгливости сажусь на самый краешек кресла, наблюдая, как сам фон Ляхтен достает какую-то папку из одного из забитых бумагами и свитками шкафов и садится за дубовый стол, складывая перед собой руки в замок.
Кажется, здесь он начинает себя чувствовать более уверенно. Зря. Я же с него не слезу.
– Итак, – нотариус смотрит на меня поверх своего пенсне, – о чем вы нира Адалия хотели со мной поговорить?
– Я не знала, что у вас проблемы с кратковременной памятью,