верно, солнышко, – грустно произнес я. – Они ушли на небо. А еще твои папа и мама очень любили тебя.
– Я знаю, – кивнула девочка. – Придет время, и мы встретимся. Я пойду еще немного поиграю… Можно, дядя Саша?
– Можно, конечно, – на автопилоте произнес я.
Воспитательница отвела малышку на палас, вернулась ко мне.
– Наташа очень умная девочка. Все понимает. Иногда мне кажется, что дети мудрей нас, взрослых. Они бы никогда не допустили всего этого. Теперь вам стало легче?
– Немного, – вздохнул я.
– Признаюсь, что я живу до сих пор только из-за детей, иначе давно бы наложила на себя руки, – с тоской в глазах сказала женщина.
– Чем вы их кормите? – спросил я, чтобы сменить тему.
Воспитательница грустно вздохнула. Понятно, никто не думает о будущем, всех интересует только текущий момент. Пожалуй, оно и верно. Иначе под землей свихнешься. Я столько раз ловил себя на мысли, что как только начну размышлять о всякого рода перспективах, так потом хожу сам не свой, спасаюсь лишь самогонкой, а так и спиться недолго. Нет, нынешнее существование к философии располагает мало.
Воспитательница отвела меня на кухню, приоткрыла кастрюльки:
– Скоро будет обед. Сейчас покажу.
Жиденький суп, на второе пюре из не пойми чего.
Я снял с плеч вещмешок, развязал узел. Незадолго до визита к доктору заглянул на склад, получил причитающий паек и сухпай в дорогу. Пересчитал банки с тушенкой, вынул ровно половину и отдал Кабанихе:
– Это вам. Вернее, детям. Здесь, конечно, немного. Если вернусь, что-нибудь придумаем. Вы уж позаботьтесь о ней, пожалуйста.
Женщина деловито сгребла банки в картонную коробку, сдержанно кивнула:
– Не беспокойтесь. Все, что от меня зависит, я сделаю. Идите, Саша. Я правильно сказала: вас ведь Сашей зовут?
– Да. – Я сглотнул предательский комок.
– Спасибо, Саша. Ни о чем плохом не думайте.
– Я постараюсь.
На перроне я столкнулся с отцом Варфоломеем. Священник рясы не носил, на нем был черный морской бушлат, ватные брюки и каракулевая шапка-ушанка. Раньше он служил на флоте. По слухам – морпехом, воевал. Случилось в его биографии нечто, заставившее крепкого сильного мужчину отдалиться от мирских дел и принять сан.
– Здравствуй, Александр, – прогудел отец Варфоломей.
– Здравствуйте, батюшка.
Священник видел, откуда я вышел, и догадался обо всем. Он печально вздохнул и спросил:
– Как она?
– Наташа? Пока нормально.
– Это хорошо. Я хотел немного побеседовать с ней, успокоить.
– Только не удивляйтесь, батюшка, но успокаивать девочку вам не придется, утешать тоже. Она неплохо справляется с этим самостоятельно.
Отец Варфоломей кивнул:
– Дети невинны, их души открыты Господу. Они чисты помыслами, им легче понять и принять.
– Что принять? – неожиданно взвился я. – Смерть родителей, эту вечную тьму вокруг? За что они страдают, отче? Ведь дети ни в чем не виноваты… Ладно, мы взрослые, но дети… Почему они расплачиваются за