вечно избегать друг друга! – крикнул он вдогонку.
– Интересно, почему? – бросила она через плечо. – У нас прекрасно это получалось последние пять лет.
И с этими словами исчезла в глубине коридора.
Стюарт медленно выдохнул: да, это даже жестче, чем можно было предположить.
– Надо же, и зачем все эти дурацкие разговоры? – послышалось у него за спиной.
Он повернулся и увидел Джоанну, которая преспокойно наблюдала за ним от выхода на террасу.
– Маргрейв, если вы не намерены воспользоваться моими советами, то вряд ли я смогу быть вам полезной.
– Я вижу, вдобавок к тому, что вы дерзкая и непослушная, еще и подслушивать любите?
– Но это не моя вина, что вы с Эди решили выяснять отношения при открытых дверях! В любом случае у меня есть мнение на этот счет.
– Если обнаружу, что вы подслушиваете мои личные разговоры с кем бы то ни было, больше не стану с вами общаться. Понятно?
С невинным видом она смотрела на него из-под полуопущенных ресниц и пробурчала:
– Прекрасно. Я и не собиралась. Но сейчас, коль уж это случилось, я не могу не спросить, о чем вы думали. Эти слова по поводу детей были к месту: Эди обожает детей, – но исполнять супружеские обязанности? И к чему вся эта заумь про «что-то оставить после себя»? – Джоанна поморщилась. – Вы думаете, это поможет вам завоевать ее?
Задним умом он понимал, что это похоже на полный вздор, но тем не менее его задело, что его отчитала школьница.
– А сыграть на ее жалости, вы думаете, было бы лучше?
– Вы не могли сделать хуже, чем сделали! – Бросив это неопровержимое заявление, Джоанна отвернулась, фыркнув со злостью, и исчезла из виду, но ее последние слова долетели до него с террасы: – Видимо, я никогда не избавлюсь от этой проклятой школы!
У Стюарта не было настроения опровергать ее предсказание прямо сейчас. И хотя он был склонен не больше, чем раньше, сыграть на чувствах Эди, не понимать, что Джоанна права, не мог. Все, что он сказал Эди, было правдой, но вовсе не тем, что следовало сказать, чтобы завоевать ее. И к сожалению, он понятия не имел, что с этим делать. Он всегда с легкостью очаровывал женщин и словам предпочитал действия, но только не в случае Эди.
Стюарт знал, что, предлагая жениться на ней, она не испытывала к нему даже симпатии, и в то время это открытие нанесло удар по его тщеславию.
«Я предлагаю вам все, чего вы хотите от жизни. Не позволяйте мужскому тщеславию встать у вас на пути».
Что ж, он последовал ее совету и получил все, как в арабской сказке. Как джинн из бутылки, она появилась и решила все его проблемы, освободив ото всех обязательств и дав все, о чем только можно мечтать. Все… за исключением себя самой.
В ту ночь в лабиринте он не представлял, какой эффект их сделка в дальнейшем будет оказывать на него. В те безумные дни перед свадьбой в окружении родственников, друзей, а также толпы журналистов, желавших докопаться до истоков этого трансатлантического союза, он не имел возможности обдумать происходящее. Больше уязвленной гордости из-за полного отсутствия влечения с