И как же?
Он долго смотрел на нее, не торопясь отвечать. Да, лицо то самое, которое он помнил, с теми же рыжими бровями вразлет, сияющей зеленью глаз и россыпью веснушек. И подбородок тот самый – упрямый, и бледно-розовые губы, и ровный ряд белых зубов, которые были видны, когда она смеялась, хотя, как он помнил, смеялась она нечасто. Нет, никогда это лицо не отличалось красотой, отвечающей принятым стандартам, но столько жизни было в ее чертах, что это не имело значения. Так что же все-таки изменилось? Стараясь понять, Стюарт начал:
– Сейчас вы не такая худая, как прежде. И не такая резкая. Кажется… О, право же, Эди, я затрудняюсь сказать, но вы стали мягче. Как-то…
Она переменила позу и отвернулась, как будто ей было неловко слушать, а потом все же, кашлянув, проговорила:
– Ну что ж… это хорошо.
Оба молчали, и эта возникшая неловкость уничтожила надежду на быстрое взаимопонимание и подчеркнула, что они так и остались чужими, несмотря на то что заключили брак. И не то чтобы им не о чем было говорить, как раз напротив: следовало обсудить будущую совместную жизнь – мужа и жены – и статус их брака. Он мог просто, без обиняков начать этот разговор и тем не менее оглядывался, пытаясь найти нейтральную тему.
– Мне нравится, как вы преобразили эту комнату, – произнес он наконец. – И эти французские окна, выходящие на террасу, отличная идея.
– Я сделала то же самое в музыкальной гостиной, в бильярдной и в зале. Так что теперь из всех этих комнат можно попасть на террасу. Все это было совсем нетрудно осуществить.
– Прекрасно, что в бальном зале теперь будет больше воздуха. Там, даже с открытыми окнами, было всегда ужасно жарко и душно, особенно когда собиралось много гостей. И в библиотеке теперь очень светло – вполне достаточно, чтобы читать. Раньше, я помню, нужно было обязательно зажигать лампы даже днем – не хватало естественного света, – а сейчас они понадобятся только вечером.
– И даже тогда будут не нужны. Несколько лет назад я установила газовое освещение во всех комнатах.
Он улыбнулся:
– Настоящая американка: практичность прежде всего.
– Ваша матушка не согласилась бы, – усмехнувшись, пожала плечами Эди. – Она ненавидит нововведения и при каждом удобном случае высказывает свое неодобрение.
– Она настолько несносна? – Стюарт посмотрел на нее с сочувствием.
– Нет-нет, ничего такого, – отмахнулась Эди, – с чем бы я не справилась. Ваша матушка похожа на домашнюю кошку: любит, чтобы ее ласкали и кормили, но готова показать коготки всякий раз, если этого не делают или делают недостаточно хорошо.
– Описание, применимое ко всей моей семье.
– Наверное, – согласилась она. – Они знают, что вы приехали?
– Мама и Надин знают: я ехал через Рим и встречался там с ними. Вы знаете, что они были в Риме? Ну конечно же, знаете: матушка с места не двинется, пока не сообщит, куда следует отправить ее денежное пособие.
– Они приедут следом за вами? – спросила Эди, не желая обсуждать его циничное замечание.
Он