не Рима. Потомок Авраама может снискать себе славу только на путях Господа, и нет славы выше этой.
– Тогда я могу стать воином? – спросил Иуда.
– Почему бы и нет? Не Моисей ли назвал Бога воином?
На крыше наступило долгое молчание.
– Я смогу дать тебе свое позволение, – произнесла наконец мать, – только если ты станешь служить Господу, а не цезарю.
Он успокоился и сам не заметил, как задремал. Мать тихонько поднялась, подложила ему под голову подушку, укрыла его своим покрывалом и, ласково поцеловав, вышла из беседки.
Глава 6
Происшествие с Гратом
Хорошему человеку, как и плохому, суждено умереть; но, вспомнив уроки нашей веры, мы говорим об этом так: «Не важно, он снова откроет глаза на небесах». В земной жизни подобное событие больше всего напоминает быстрый переход от здорового сна к бодрствованию, полному радости и веселья.
Когда Иуда проснулся, солнце уже поднялось над горными вершинами; повсюду в воздухе уже порхали голуби, наполняя его мельканием белых крыльев; на юго-востоке в небо вздымалась громада Храма, сверкая золотом на лазури неба. Все эти привычные ему картины он удостоил мимолетным взглядом; но на краешке лежанки, рядом с ним, сидела девушка, которой едва ли минуло пятнадцать лет. Держа на коленях небель и грациозно касаясь его струн, она негромко пела. Повернувшись к ней, Иуда велушался в слова ее песни:
Не просыпайся, но внемли мне, любимый мой!
Скользя, скользя по морю сна,
Твой дух стремится услышать меня.
Не просыпайся, но внемли мне, любимый мой!
Дар сна, целительный монарх,
И все самые сладкие сны тебе я принесу.
Не просыпайся, но внемли мне, любимый мой!
Из нежных миров сна
Выбери самый божественный.
Так избери же и спи, любимый мой!
Но больше никогда так не поступай,
Лишь только – если захочешь увидеть во сне меня.
Допев, она опустила инструмент и, сложив руки на коленях, посмотрела на Иуду, явно ожидая его приговора. И поскольку наступила необходимость сказать несколько слов о ней, мы воспользуемся случаем и добавим несколько штрихов к портрету семьи, в чью частную жизнь мы только что вторглись.
После смерти Ирода у многих обласканных его милостями остались громадные состояния. Если к тому же некоторые из них вели свое не вызывающее сомнений происхождение от сыновей известных «двенадцати колен Израилевых», в особенности колена Иудина, то счастливчики причислялись к отцам города Иерусалима – отличие, приносившее им почет менее обласканных судьбой сограждан и уважение неиудеев, с которыми их сводили дела или жизненные обстоятельства. Среди этих людей не было более почитаемого в частной или общественной жизни человека, чем отец юноши, с которым мы только что познакомились. Всегда помня о своей национальной принадлежности (а чувство