Фивин, торговый район.
Толстый бородатый купец заехал кулачищем по скуле молодому парню из своей челяди, тот упал в зловонную городскую лужу пятой точкой, чем вызвал смех других слуг. Парень начал просить прощения за свою неуклюжесть, а его обидчик говорил:
– Радуйся малой, что добр я, – купец показал большим пальцем правой руки себе в рот, где отсутствовали передние зубы, – в твоём возрасте меня сильнее учили.
На это представление смотрела из уличной лавки торговка Агриппина, она подумала, что купец не из этого городка: – «местный-то купец, будь он такой пузатый, с голоду бы помер. Дай бог худым лавочникам здесь выжить.»
Агриппина знала – все доходы с лавок забирает стража, а за местными купцами, их еще в столице называют Торговыми Домами, стоят епископ и магистрат города. Это они у дикарей кожу и дорогие горные корешки выкупают, никого другого к деньгам не допустят. Жадные твари.
Вон епископ, ради своих утех, купца с книгами каждый год заказывает. А кто у него что купит? Не нужен он тут, опасные человекоубийства через грамоту творятся. Силу иероглифа может только благородный пережить. Вот недавно глупый дикарь купил свиток. И что? Пропал без вести. Никто его больше не видел. Так каждому неверующему и надо…
А недавно новость была, объявился герцог, никогда не появлялся и вот держите семеро. Да не один, а с местной девкой ходил. Знала Агриппина мать её, да и саму видела. Но ничего, тут не зависть должна грызть, а жалость брызгать. Погуляет он с ней, поимеет как хочет во всех вариантах. Да и выкинет! А может, вообще прибьёт или плод потравит коль оный появится.
«Благородные все такие.» – вспомнила она мудрость любой крестьянки, передаваемую в наследство от матери к дочери.
Герцог накупил товаров, дождался свиты из Халкиды и укатил. А девка небось рыдает, если жива еще… Так было, есть и точно будет.
– Как скоты живем. – громко подытожила свои мысли Агриппина.
Вспоминала и про свою неблагодарную, рыжую мерзавку…
Глава 3. Демон
Веруют северяне в идолов поганых, черта громовержца, мужа – жабу болотного и их же жен нечестивых, числом тридцать сестриц.
Самые пакостные из жен чертей: лисица оборотень, да девушка кошка с сукой-собакой ушастой, которая развратница в вечной течке. Называют их духами, да богинями. К изображениям их гадким особое почтение выказывают, дары преподносят: кур режут, кровь свиньи в блюдца наливают, да семя мужское стаканами по вечерам преподносят. Молятся как святым, милыми называют.
Подушки с сеном в их образах сшивают, да спят с ними, как с супругами. Что грех есть и распутство!
Фигурки их в вино да кашу обмакивают и похабно облизывают, собираются гурьбой и изображения их нечестивые рассматривают.
А утром, как будто ничего и не было, идут в наш храм божий. Богу молятся и императора почитают. Это всё грех многобожия, недопустимый для истинного верующего.
Прошу вышестоящие церковные инстанции разрешить организацию сожжения