и статный брючный костюм из синего вельвета. Брови первого члена клуба, которого мне удалось увидеть, были тонкие, словно две ниточки. Они были невероятно ярко накрашены чёрной краской. Над верхней губой у женщины была татуировка ввиде едва заметной родинки. Звали встретившую нас особу – графиня Лилия Львовна Пурис.
– А-а, Корней, – процедила графиня Пурис заметно хриплым, чуть гнусавым голосом и прищурилась, опустив свои и без того низкие веки ещё ниже. – Только тебя мы и ждём. Входи, – она сделала жест рукой, означающий приглашение, однако увидев меня, женщина тот час же посерьёзнела, сведя свои искусственные брови к переносице. – А это ещё кто?
– Мой сын, – преспокойно изрёк отец.
– Кхм, – недоумевающе кашлянула женщина, вскинув брови-нитки. – Корней, подойди-ка на минуту, – сказала она тихо и надменно. Отец подошёл ближе. – Какого чёрта здесь делает твой мальчишка? Или ты тронулся умом? – она прикрикнула на отца шёпотом.
– Успокойся, Лилия, – глухо и холодно сказал граф Чернов.
– Никита останется здесь столько, сколько ему захочется. – А теперь, дай нам дорогу.
Лилия Львовна недоумённо сдвинулась с места, пропустив нас. Она осталась стоять в дверном проёме в таком же недоумении, провожая нас своим высокомерным и подозревающим взглядом. Мы с отцом прошли вперёд. Это был небольшой конференц-зал, выполненый в тёмно-синих тонах. Его приглушённо освещали кованые свечные бра, редко раскиданные по стенам. Возле стен, ещё, стояли высокие массивные шкафы из тёмного лакированного дерева, забитые книгами с оккультным содержанием. В центре просторного помещения располагался огромный деревянный стол переговоров с витиеватыми ножками и элегантной, почти зеркальной обсидиановой вставкой. На столе ютилось множество горящих свечей из чёрного, синего, фиолетового и красного воска и разных причудливых предметов. Как я позже понял, когда-то эти люди думали, что все эти предметы – Ниферио-Ритио: тут были и причудливые часы, и какие-то непонятные механизмы, и украшения, и бесформенные невзрачные и яркие камни, и какие-то шкатулки, куклы ручной работы с устрашающими лицами… проще было сказать, чего тут не было.
На столе, помимо всего этого лежало много открытых книг, свитков и предметов для письма. Возле стола располагались удобные чёрные, мягкие кресла. Такие же мягкие, как и пол: наши по нему шаги были почти не слышны совсем, из-за того что пол был устлан тёмным бархатным покрытием. Я медленно и неслышно делал шаг за шагом, ловя себя на мысли, что мне нравится здесь находиться. Находясь в этом помещении и впитывая мистическую атмосферу тайны, любой бы почувствовал себя какой-то эксклюзивной фарфоровой куклой, заботливо положенной в коробку с бархатным дном.
– Здравствуй, Корней, – ехидно пропел ещё один человек, вышедший из темноты зала.
– Здравствуй, Морис, – сдержанно кивнул отец.
– Кто