от времени вы скрещиваете руки на груди. Типичный жест непризнанного беженца. Но вы отнюдь не случайно находитесь в моём кабинете. Я помогла в своё время получить Алле статус нуждающейся в защите жертвы проституции, что позволяет ей получать хорошую субсидию. Только не подумайте, что ваша очаровательная подруга занималась проституцией. Совсем наоборот, сам факт, что она разрабатывала со мной подобный метод своей защиты, значительно уменьшает шансы предполагать, что она когда-либо занималась проституцией. Эта странная закономерность описана в моей научной работе «Рефлекс втягивания лап у черепахи и поиск истины в рассказах беженцев». Алла стоит на правильном пути, проходит курс социальной интеграции, отлично говорит по-французски и учит голландский. Вы не первый беженец, которому она отдаёт свое доброе сердце. Это тоже своеобразный синдром. Она, бедняжка, так много пережила, что может любить только новоприбывших беженцев. Другие мужчины и женщины её не интересуют. А к беженцам она привязывается и не отпускает их от себя. К сожалению, ничего, кроме разочарований, на этом пути её не ждёт. Беженцы – люди непостоянные, ненадёжные и чрезвычайно легкомысленные. Итак, вот вам контракт, внимательно почитайте его, там же вы найдёте условия оплаты. Я ожидаю вас на этой неделе в среду, четверг и пятницу. За одну неделю мы сможем пройти все требуемые четыре сеанса психотерапии.
Грета пожала мне руку. Мы вместе вышли за дверь. Не сказав больше ни слова, Грета встала на самокат и покатила, оттолкнувшись босоножкой от пола, в другой конец коридора.
– Извините, мне надо срочно сделать пи-пи! – выкрикнула божья старушка, игриво оглянувшись.
Я медленно направился к выходу.
Аллу я нашёл в ресторане отеля. Она сидела за столиком вместе с двумя грузинами, похожими друг на друга черными блестящими глазами и черными же, гладко зачёсанными назад волосами. Увидев меня, оба вскочили, замахали руками и усадили меня за стол. Они говорили взахлеб, со странно певучей интонацией, заводя глаза к небу, хлопая меня по плечам с двух сторон и заверяя в своей дружбе.
– Ты давно с ними знакома? – спросил я, резко встав.
– Ты меня уже ревнуешь? – Алла сначала строго посмотрела на меня, а потом улыбнулась и кивнула изумлённым грузинам.
Те тут же поднялись из-за стола и удалились.
Когда мы остались вдвоём, я принялся рассказывать Алле о встрече с психиатром, больше ни словом не упоминая о грузинах, на корню пресекая в себе проявления ревности, упрямства или нетерпения.
– Малыш, ты странно вёл себя с Гретой, единственным человеком, который может помочь тебе получить право на легальную жизнь в Бельгии. – Алла положила руки на колени скрещенных, безукоризненно стройных ног и спокойно взглянула мне в лицо. – Ты хоть понимаешь, что наделал? Объясни, что с тобой происходит? Твои мысли заняты чем угодно, но только не мной. Ты не любишь меня.
– Конечно, люблю, и мысли мои заняты тобой одной.
– Ты хоть понимаешь,