снова хихикнула и ответила наставительно:
– Если бы Аполлон не хотел, чтобы я чесалась, то комар бы меня не укусил.
От подзатыльника она легко увернулась и, когда Дафна пошла в ойкос посолить козлятину и нарезать в котел овощей, выбежала на воздух. То, что она увидела, изумило ее. По дороге к храму двигалась целая процессия. Впереди шел огромный, как дом, зверь с двумя холмами на спине и лапами льва. Между холмами было устроено кресло с балдахином, в котором сидел восточный царь в невиданно прекрасных одеждах. Зверя за уздечку вел молодой воин. Следом караваном двигались восемь всадников, а за ними еще четыре груженных поклажей мула. Сивилла величественно вошла в святилище, уселась на треножник и выпрямила спину, успев стереть с лица улыбку, вызванную презрительным выражением морды безобразного страшилища, на котором ехал царь.
Привратник заскочил в дверь и хотел что-то сказать, но слова застревали у него в горле. Феодосия одним мановением руки велела ему успокоиться и впустить пришельцев. Она не видела, как они спешивались. Внутрь вошли царь с двумя вельможами и воин с ларцом, в котором лежали дары. Вельможи и парнишка поклонились девочке. Царь стоял неподвижно. Наконец он заговорил, заклекотал тяжелым низким голосом на непонятном языке. Феодосия зажмурилась и надолго замерла. Когда она наконец открыла глаза, Дафна сидела на соседнем треножнике и неприлично пялилась на владыку и его приближенных.
– Этот бедолага хочет, чтобы я открыла для него шкатулку Пандоры, – тихо сказала Феодосия Дафне. – Попробую. Раньше никогда этого не делала. Смотри, сивилла.
Она встала, наклонилась и двумя руками с огромным усилием вывела из-под земли бесплотного старца в сером хитоне и с длинной седой бородой. Царь ахнул и пал на колени перед духом. Они заговорили на своем языке, а Феодосия почти в обмороке опустилась на табурет. Старец что-то грозно вещал и грозил царю пальцем. Тот умолял и каялся, бия себя кулаком в грудь. Через пару минут дух ушел обратно в подземное царство Аида, а пришельцы низко поклонились обеим сивиллам и вышли из храма, оставив на полу ларец с драгоценностями.
– Откуда они? – спросила Дафна, отирая пот на лбу у девочки, баюкая ее в своих объятиях и поглаживая по голове.
– Не знаю, – еле слышно ответила Феодосия. – Откуда-то с восхода. Дай мне бульона…
– Как зовут волшебницу? – тихо спросил царский летописец у казначея.
– Кажется, она сказала Пандора или Аэндора, – так же тихо, чтобы не нарушить мрачное молчание царя, ответил казначей. – Запиши: «Аэндорская волшебница»[4].
Глава 4. Гонец из Фив
Царь был уже немолод, но физическими упражнениями не пренебрегал. Он пробежал со щитом и копьем пять стадий, поупражнялся с привратником в выпадах и отражениях на мечах, пострелял из лука, но все делал механически, без души. Поэтому, когда подошел к столбу, на котором висела соломенная мишень, только головой покачал, собирая стрелы обратно в колчан. Мысли царя были далеко от гимнасия. Искупавшись в бассейне, он переоделся в сухую тунику и зашел в дом.