поджав губы. – Магия не хочет быть запечатанной в теле. Пей.
– А магии не будет ещё больше из-за того, что мы её сдерживаем? – бровь незамедлительно ползёт вверх.
– Мы не будем её сдерживать полностью, – её ногти стучат по чашке. – Оставим небольшой узкий коридор, по которому она будет выходить контролировано. И… – она ненадолго замолкает, подбирая слова. – Рассказывай мне свои сны, ладно?
Лающий кашель пронзает кухню, потому что я давлюсь чаем. Иногда мои сны настолько странные, что рассказывать о них, тем более маме, стыдно.
– Если бы мы сегодня не заговорили об этом, я бы и не знала, насколько всё зашло, – поясняет она, будто склоняя к своей позиции.
Недоверчиво взираю на маму исподлобья. Идея обсуждать сны выглядит очередным приёмом психотерапевта, но мне на это уже всё равно. Если я и правда перестаю отличать сны, – или иные миры, – от реальности, то лучше разобраться с этим как можно скорее.
– Хорошо, – соглашаюсь, восстановив дыхание.
В любом случае, не обязательно рассказывать всё.
На несколько долгих минут в доме повисает тишина.
– Во сколько тебя проводить к Джейн? – нарушает молчание мама.
После того, как из-за меня взорвалась психбольница, а Уэст исчез в неизвестном направлении, мама запретила бывать мне вне дома одной. Теперь, куда бы и ни направлялась, меня обязательно кто-нибудь сопровождает.
– Сейчас, – тут же отзываюсь я, хватаясь за возможность больше не пить мутную жижу, но заметив мамины поджатые губы добавляю: – Чай допью и пойдём, ладно?
Она кивает. Заставляю себя пить, чтобы быстрее сбежать подальше от ставшего вдруг неприятным запаха трав. На кухне наступает тишина, каждый думает о своём. Я время от времени бросаю на маму взгляды.
Наши отношения сильно изменились. Я узнала семейную тайну, мама пытается меня обучить, но мы словно становимся только дальше друг от друга. Кажется, мы во всём разобрались: я поняла мамин страх за меня и почему она скрывала магию, а она приняла моё решение не прятать силу, но я чувствую себя не в своей тарелке. Мне впервые в жизни не комфортно дома, не комфортно с родной матерью.
Я ведь простила её, так почему всё не может вернуться на круги своя? Почему я чувствую нашу отстранённость друг от друга? Неужели это и есть та самая сепарация? Это так я должна почувствовать себя взрослой? Отдельной личностью? Пф. Мне не нравится. Я скорее чувствую себя одинокой. И ведь при живых родителях. Боже, это так Карен чувствовала себя всю жизнь?
Остатки на дне, как по традиции, оказываются самыми горькими. Я беру на заметку в следующий раз добавить в напиток большую ложку мёда.
– Как ты думаешь, – негромко произношу я и поднимаюсь из-за стола, – мистер Уэст ещё вернётся?
Вместо ответа следует тихий тяжёлый выдох. Снова кивок.
– Вопрос лишь в том, когда, – шепчет мама.
Статуэтка кошки, которую мама принесла с работы, падает с холодильника и разлетается по полу на несколько острых обломков.
10. КАРЕН
– Тони?
Вампир