от уральских староверов, люди не желали мириться с жизненными трудностями.
Музейщики и другие друзья «Душки» не переставали восхвалять его «огромное сердце», не забывая при этом перевести в денежный эквивалент усилия профессора по спасению согнанных с насиженных мест граждан. У всех округлялись глаза даже от приблизительных подсчетов его затрат. Ну, никак не вязались эти цифры с зарплатными возможностями людей интеллигентских профессий тогдашней России.
Но вот однажды по городу прошёл слушок, что Роберта Причардса выслали из страны в двадцать четыре часа как американского шпиона. Общественность была не просто взволнована, она была ранена в самое своё сердце и, несомненно, крайне возмущена: как выслан?! за что?! Он столько сделал и делает для людей! И чего им там не хватает в этой их КЭГЭБЭ? Разве перестройка – время для репрессий?
Кто-то проведал и о том, что бывшая заведующая реставрационными мастерскими при краеведческом музее собралась последовать за своим возлюбленным в далекую Америку. И будто бы даже они поженились вскоре. Позднее неведомым образом из-за океана стали приходить весточки, из которых явствовало, что живет Надежда Васильевна в том самом доме, о котором все были наслышаны от хозяина оного, будто питается только в ресторанах и путешествует по всему белу свету вместе со своим супругом. Думаю, не одна наша соотечественница позавидовала ей тогда.
А через шесть лет Надежда Васильевна Причардс – бывшая заведующая реставрационными мастерскими – неожиданно объявилась в родном музее, яркая, ухоженная, но одна, без супруга, что поначалу привело в уныние весь музейный штат. Но и новоиспечённая американская гражданка, увы, не выглядела счастливой.
К неудовольствию бывших коллег она рассказывала какие-то небылицы про свою «половину»: будто бы лишившись работы и вынужденно уйдя в отставку, их «Душка», Роберт Причардс, стал скрягой каких свет не видывал, что стал нервным, суетливым, часто просто злым. Не давал жене выбрасывать мусор в собственный бак, заставляя её выносить отбросы в соседский ящик, по причине того, что вывоз бытовых отходов надо было оплачивать. Супруга почти каждый день рисковала не просто репутацией, но и свободой, потому что в любое время могла быть задержана полицией и посажена за решётку за столь недружественный акт.
В доме Роберт тоже установил режим жёсткой экономии. Он выкрутил все, как ему показалось, лишние лампочки, чтобы экономить электричество. Супруге его пришлось трудиться в малоосвещенном помещении, что со временем начало сказываться на ее зрении. Отказал он и уборщице в работе. Теперь у него была русская жена, привычная к домашнему труду, поэтому не было нужды тратиться на прислугу. И, несмотря на то, что Надежда Васильевна аки пчела трудилась на дому, восстанавливая сантиметр за сантиметром дорогущие натуральные, иногда очень древние, иранские или туркменские ковры, за что получала немалые деньги, в сложившихся