ты это в голову не бери, – он тихо выдавил, нервно вдруг облизнувшись и ставя стаканчик на подлокотник. – Ничего же ведь не было, – снова гулко сглотнул. – Алкогольное отравление, интоксикация. С кем не бывает.
Ева молча упала на твёрдую перьевую подушку. Потянула на себя одеяло. Память услужливо подкидывала чудовищные подробности «отравления»…
– Зачем? – она тихо спросила.
– На кафедру позвонил? – он не понял вопроса и разом поднял обе светлые брови. – Ну… я же помню, как ты волновалась, как…
– Зачем ты со мной возился? – Ева к нему повернулась, пытливо рассматривая мальчишку. – Скорую вызвал бы и не марался.
– Сдурела, русалка? – он даже подпрыгнул, негодующе полыхнув светом глаз. – Я в беде своих не бросаю.
Обиделся. Надо же… Ева закрыла глаза. Никто с ней так не носился. Магические одарённые не имеют права на слабость. Оступился, расхлёбывай сам…
– Спасибо, Илья. – тихо она прошептала. – Я – твой должник….
Он громко фыркнул, поднялся и вышел, унося с собой йогурт. Ева перевернулась на спину и крепко задумалась. Что ему может быть нужно? Не просто же так он сидел с ней трое суток подряд? И счёт выставить не спешит. Неужели работает ритуал?
В том, что Змеёныш не человек, Ева больше не сомневалась.
Руки. За прошедшие дни русалка подробнейшее их изучила, пусть даже в сознание не приходя. Магия ярко искрилась на кончиках длинных пальцев Змеёныша, готовая с них сорваться звонкой россыпью искр. Мальчишка был дик, не обучен, но одарён, несомненно.
Ева села опять. На кухне тихо шумела вода, громыхала посуда, раздавались шаги. Потянуло вдруг запахом курицы, и она ощутила, как голодна. Просто мучительно. Желудок буквально прилип к позвоночнику.
Медленно встала, с ужасом поправляя повисшие сиротливо на бёдрах мужские трусы. Действительно новые, даже бирка болтается на цепочке. Дорогущие, как и всё то, что нацеплено на Змеёныша.
Он постеснялся залезть в её старый комод и копаться в белье. Зато раздевал её, не стесняясь. Так, лучше об этом не думать.
Ева с трудом доползла до стола, обнаружив открытый ноутбук, целую стопку своих старых конспектов и стул, принесённый из кухни. Чашку остывшего чая.
Совесть больно кольнула. Он все эти дни ни на шаг от неё не отходил, она помнила. А очнулась и сразу обидела. Вспомнился палец когтистый и слова бабки, оказавшиеся пророческими.
Медленно переодевшись, Ева с немалым трудом заползла в туалет, обнаружив там унитаз, выскобленный до совершенно сказочного состояния. И новенький коврик на холодном кафельном полу. И аккуратно сложенную гигиеническую пелёнку на полочке для туалетной бумаги. Илья обживался как мог.
И странное дело: её это вовсе не раздражало…
Никогда ещё кухня унылой квартиры не сияла такой чистотой. Не то чтобы Ева была засранкой, нет. Просто ей даже в голову не приходило выскребать вековую плесень из плиточных швов и полировать тряпкой оконную раму.
Эта квартира требовала ремонта, на который у Евы не было