История взросления. Степан Бузмаков

и полез в смартфон. Побледнел. Нервно сглотнул. Всех пронзило иглой нехорошего предчувствия.

      Егору в голову пришла одна жутковатая мысль. Он, кажется, понял, что именно напугало Никиту. Полез в свой телефон. Вся компания сделала то же самое. Он залез на страницу Никиты, поглядел самую популярную, последнюю запись, ругнулся и выдал самое матерное, длинное и звучное слово. Семь с половиной тысяч просмотров. Полторы тысячи лайков. Двести комментариев. Для города с населением в пятьдесят тысяч человек, считай, что все увидели фотография «с места событий». Егор тут же удалил Никиту из друзей. Вытер вспотевшие ладони о джинсовую рубашку, удалил свою страницу. Вскоре на аватарках всей компании, вместо пёстрых фотографий и картинок, красовалось серое изображение удалённых страниц. На никиту было больно смотреть: он чесался, не мог найти место рукам. Всё твердил: «Ребят… Простите, я-ж не думал… Просто фотки выложил, да пару слов написал». В этот момент никто из компании ничего не понял. Ситуация как-то замялась. Перешла в разряд «неприятных», «некомфортных» воспоминаний, которые как правило периодически поднимают адреналин, но подавляющее количество времени не беспокоят. Все напряглись, когда Никита, одним осенним октябрьским днём, не появился в школе. Ещё сильнее напряглись, когда он перестал выходить на связь. Но настоящая паника началась, когда в новостных пабликах появились сообщения о пропаже подростка. Голубоглазый, светловолосый, улыбчивый парень на фотографии, так и просил взглядом, найти его. И ни у кого не нашлось слов, чтобы это прокомментировать. Началась паника.