Инна Живетьева

Вейн


Скачать книгу

ошелся по комнате, захлопнул крышку сундука. Она громко стукнула, заставив вздрогнуть.

      – Неврастеник, – поставил он сам себе диагноз.

      У операционного стола не трусил, а сейчас пугается каждого звука.

      Потрогал дверной засов. Задвижка холодная и влажная, прочно лежит в пазах. Прильнул ухом к щели. Собственное дыхание, шелест дождя. В коридоре тихо – не сезон для гостей. Точнее, межсезонье.

      Вернулся к окну. Постоял, глядя, как погибает цветочная рассада. Гулко прокатился раскат грома, и Эрик выругался. Надо было переехать вчера! Но не смог заставить себя выйти из комнаты и просидел весь день, отгородившись от Бреславля шторами. В узкую щель виднелись пустынная улица и яркое, безоблачное небо. С утра прошла молочница, после нее – почтальон. Соседи. Мальчишки. Приезжал на обед извозчик. Хотел ведь окликнуть…

      В коридоре послышались тяжелые шаги. Хозяйка. Задыхаясь после подъема на второй этаж, она позвала:

      – Господин Эрик! Вы чаевничать будете?

      Он посмотрел на запертую дверь и крикнул:

      – Нет, благодарю!

      – Так я вам сюда принесла. Вы откройте.

      Эрик переплел и стиснул пальцы. Чаю – горячего, заваренного до горечи – захотелось неимоверно. И чтобы стол был накрыт льняной скатертью и лежали накрахмаленные салфетки в кольцах. Стояла сахарница с вензелем на серебряной крышке, и тот же вензель повторялся на ложечках и розетках с ягодами…

      – Спасибо, не нужно.

      – Да как же! В такой дождь – первое дело.

      Эрик прижался спиной к косяку, вслушиваясь. Поскрипывали доски. Наверное, у хозяйки снова болят колени, и она переминается с ноги на ногу. И руки у нее дрожат: брякнула ложечка.

      – Подождите, сейчас открою.

      Засов вылез из петель. Дверь распахнулась прежде, чем Эрик притронулся к ручке.

      Отшвырнув к стене пожилую женщину – с подноса посыпался фаянс, – в комнату шагнул мужчина в походной одежде.

      – Вечер добрый.

      Эрик метнулся к окну, сбил с подоконника цветочный горшок и рванул створку.

      Внизу, на клумбе, стоял парень в распахнутой куртке. Смотрел на Эрика и улыбался, очень довольный собой. Дождь стекал по его плечам, рубаха прилипла к груди – из-под мокрой ткани просвечивала наколка.

      За спиной хлопнула дверь. Мужчина по-хозяйски прошелся по комнате и стукнул ногой по сундуку.

      – Я смотрю, ты уже собрался. А поговорить?

      Ну что ж… Эрик неторопливо повернулся и скрестил на груди руки.

      – Слушаю вас.

      Мужчина засмеялся:

      – Вот это другое дело.

      ***

      Спину хлестали струи пополам с ледяной крошкой, но холода жрица не чувствовала. Она сидела согнувшись и водила ладонями по раскисшей земле.

      Из-за пелены дождя показалась громадная фигура Оуна.

      – Все? Получилось? – с тревогой спросил он.

      – Да. Помоги встать.

      Теплые руки Оуна подхватили ее под локти.

      – Переоденься, ты насквозь промокла.

      За черными силуэтами деревьев виднелась палатка. Она светилась изнутри – там разожгли жаровню. Йорина вытерла ладони о платье.

      – Некогда. Быстрее, седлайте!

      Оун посмотрел ей в лицо, и Йорина зашипела. У нее даже верхняя губа вздернулась, приоткрыв зубы. Пусть только посмеет заикнуться, что она устала!

      – Кони не пройдут, – сказал Оун. – Загоним.

      – Собирайтесь! Живо! Ну!

      Ее хриплый крик разнесся по лагерю. Засуетились, сворачиваясь.

      – Палатку бросить!

      – Йорина…

      – Он уходит, ты что, не понимаешь?! Уходит!

      Ударила гиганта кулаком в грудь. Пустота выла и свистела, как зимний ветер в горном ущелье, и была такой же обжигающе холодной.

      – Быстрее! Собирайтесь!

      Оун вытащил из-за пазухи сверток, встряхнул, и сухой плащ накрыл жрицу.

      – На его месте я бы отсиделся где-нибудь подальше от Середины, – сказал гигант.

      Да, наверное. Йорина прижала грязные пальцы к вискам.

      – А он куда-то идет. Куда?.. Не в Бреславль же! Межсезонье!

      ***

      Противоположный берег пропал из виду, и только смутно белело здание Торгового присутствия. Медный кораблик на его шпиле плыл по грозовым тучам.

      – Надо же, – сказал Грин, кутаясь в плед. – Дождь в Бреславле, сейчас. А я думал, он весь остается там, за степью.

      Олза поставила на стол зажженную лампу, и гостиничный номер показался уютнее. Высветились чайник, малиновое варенье в вазочке, открытая книга. Благородно заблестел паркет.

      Женщина села в кресло-качалку и посмотрела в окно. Полосатые тенты убрали, столики и креслица сдвинули под навес. Ручьи стекали по широким ступеням и бурили, ударяясь в парапет. Они пытались