в Москву. Так?
– Так.
– А дальше – поднимется заваруха. Со всеми вытекающими. Стало быть, придется идти на поклон к министру. Так, господа советники?
Гофман покачал головой и улыбнулся одними губами, притом, что глаза оставались серьезными.
– Не совсем.
– Совершенно верно, все не настолько печально, – подхватил Добрый-Пролёткин.
– Подробнее! – потребовал Виктор Сергеевич.
– Охотно! – хором сказали советники, да так ладно, словно они долго репетировали.
И тут приключилось нечто странное и необъяснимое, чего сильный и, если хотите, материальный с ног до головы Загорский представить не мог. Почудилось ему, что стены кабинета разъехались и оплыли серым камнем, потолок взлетел на невообразимую высоту, оброс колоннами и превратился в готический свод, а паркет сморщился, потускнел и рассыпался мелкой пылью по гранитным плитам. Вместо шкафа с картинно выставленной энциклопедией Брокгауза и Ефрона из пола вытянулся большущий камин с потрескивающими углями. Портреты деятелей российской истории сменились изображениями незнакомых дам и кавалеров, а развернувшиеся по стенам ковры украсились мечами, топорами и еще Бог знает каким грозным боевым железом.
Не менее удивительные изменения затронули советников. Гофман лишился своего вечного костюма-тройки, зато приобрел доспехи из черного металла. Можно поклясться, что это не какой-нибудь пластик или иная бутафория, нет, с первого взгляда ясно – латы настоящие, боевые, знакомые с ударами вражеских клинков. Длинное немецкое лицо более не смотрелось карикатурно серьезным, а выглядело сурово и даже величественно. Меч в пурпурных ножнах на поясе представлялся оружием смертоносным и умелым.
Что касается Ивана Степановича Доброго-Пролёткина, то он не потерял показательно-русофильского облика, зато в дополнение к нему приобрел греческую снежно-белую тунику и кожаные сандалии.
Наваждение было кратким, подобно фотографической вспышке, но все детали его, даже малейшие, с ясностью запечатлелись в памяти. Все приняло прежний вид. Виктор Сергеевич помотал головой, приходя в себя, и уставился на советников. Те заговорили, как ни в чем не бывало, по обычной привычке перебивая друг друга.
– Любая проблема имеет решение! – заявил Гофман.
– Наилучшее решение, – подтвердил Добрый-Пролёткин.
– И очень надежное!
– Вы увидите – превосходное!
Загорский решительно остановил словоизлияние.
– Стоп! Что конкретно предлагаете?
На этот раз Гофман сказал медленно и убедительно:
– Все очень просто. Я готов решить вашу проблему.
– Я тоже, – без тени улыбки добавил Добрый-Пролёткин.
Гофман, соглашаясь, кивнул.
– Да, это так, каждый из нас способен сделать это.
– Так сделайте! Ваши предложения? Четко и конкретно!
– Четко и конкретно сообщаю, – ответил Карл Иммануилович, – мы сразу же представим подробнейший