образовываться снова и снова.
Их не давят. Их вырезают. С корнем.
Но Даша не могла просто взять и вырезать бабушку из своей жизни, хоть все воспоминания о ней и сопровождались этим гноем на языке, скатывающимся в шарики. Поэтому она научилась не помнить. Но теперь, казалось, забыть уже не представится возможным.
На улице оказалось нисколько не холоднее, чем в доме. Двери были раскрыты, потому даже толстые стены не спасали бабушкину избушку от ползущего под куртку небольшого мороза, какой часто наведывается по ночам во время второго месяца осени.
Едва завидев Дашу, Федька заскулил и завилял хвостом, подбегая так близко, насколько хватало цепи. Из его будки виднелись две наглые кошачьи морды, мирно сопящие под рассветную тишь, рыжая и чёрная. Обычно они спали в доме вместе с хозяевами, но из-за гроба их погнали на улицу. Даша не помнила, почему именно животным не место с покойником в одном доме, но зато точно знала: не место. Нельзя.
Даша присела на покосившееся крыльцо, которое отец восемь лет обещал сделать, и прикурила. Федька проскулил что-то и приблизился, положив голову ей на колени. Пальцы утонули в чёрной длинной шерсти, какую бабушка вечерами любила вычёсывать под любимый сериал, а потом вязать носки любимой внучке.
Единственной внучке.
Она почему-то всё время это уточняла, хотя Даша не понимала зачем. Впрочем, у старухи было немало причуд, которым, повзрослев, Даша так и не смогла найти объяснения.
Она подняла голову, наблюдая за клубящимся дымом. Федька то и дело шмыгал носом, совсем как человек. Небо начинало светлеть, необратимо начиная новый день.
Вдруг над рассветной тишиной раздалось карканье. Ещё раз. И ещё. Ворон кружил над участком, то снижаясь и хлопая крыльями едва ли не на уровне ушей, то превращаясь в точку на небосклоне.
– Чёрный ворон я не твой… – напевала бабушка, когда была совсем плоха: суставы разбаливались на погоду или сердце барахлило.
И когда сама Даша лежала с ангиной, она всё приговаривала, что не отдаст её ворону. Ходила по комнате, брызгала водой и что-то шептала. И как бы мама не ругалась на неё за шаманские фокусы, на следующий день Даша неслась на улицу играть в «Царя горы».
– Ты добычи не дождёшься…
Выходит, что дождался.
В итоге любопытная птица подлетела совсем близко и приземлилась на ветку яблони в метре от крыльца. Покрутила головой, разглядывая Дашу то одним, то другим глазом, как вовсе разумное существо. Это отчего-то взбесило Дашу. Внутри вдруг поднялась такая волна гнева и обиды: за бабушку, за себя, за то, что ей вовсе нужно здесь быть. Словно во всём была виновата эта чёрная птица!
Под ногами была сложена гора полуразрушенных блоков, что остались от сарая. Даша схватилась за один из обломков и со всей силы и обиды бросила его в ворона.
Он, конечно же, взлетел раньше, и пострадала разве что ветка, на которой он сидел. Та с хрустом отломилась и полетела на землю. Сделай Дашка подобное в детстве, давно бы уже подпирала собой