с небольшим сливочного масла. Потом она вспомнила, что дома нет сахара и подсолнечного масла. Полкило сахара и бутылка подсолнечного масла облегчили ее кошелек еще на пять тысяч. И от ста тысяч, которые дали родители, осталось чуть больше половины.
Мила угрюмо плелась по Ленинской и предавалась своим невеселым мыслям. Недавно Алексей Николаевич, папин друг, профессор, сказал, когда они по обыкновению спорили, что «Россия бьется в эпилептическом припадке». А вчера в газете, Мила прочитала, академик Богомолов приводит сумму прожиточного минимума, которая равняется четыремстам тысячам рублей, и комментирует: «но на нее нельзя прожить». В это время Москва широко праздновала 850-летие. «Пир во время чумы» – выразился Алексей Николаевич. Мила грустно усмехнулась. Она поискала глазами, куда бросить бумажку от съеденной конфеты, но урны не нашла, и сунула бумажку в карман плаща. Она никак не могла приучить себя бросать сор куда придется, как делают многие, и вечно таскала фантики и использованные автобусные билеты в сумке или в карманах, забывая потом выбросить дома.
Дома Мила разложила продукты: что в холодильник, что в стол, включила газовую колонку и стала набирать горячую воду в ванну. Вода набралась быстро. Мила завела будильник, разделась и залезла в ванну. Горячая вода приятно обожгла тело и сразу обозначилась усталость. Мила блаженно вытянулась в ванне, и нега разлилась по всему телу. «Все не так плохо, – подумала Мила. – У меня есть своя квартира, где я сама себе хозяйка, у меня есть дочь, которую я люблю, и есть родители, которые меня любят».
Квартира раньше принадлежала бабушке и папиному отчиму Валериану Григорьевичу. Дом построили вскоре после войны для обкомовских чиновников, и деду, как главному агроному области по садоводству, дали однокомнатную квартиру. Дед умер, а бабушка, когда Мила выскочила замуж, перешла к ее родителям в трехкомнатную квартиру, оставив свою внучке. Такие квартиры называют сталинками: большая комната, большая кухня, высокие, выше трех метров, потолки, а ванная свободная, так что стиральная машинка не видна.
С Андреем у них не сложилось, но он после развода ничего из квартиры не взял, хотя, благодаря ему, квартира полностью «упакована». Один кухонный гарнитур с подсветкой чего стоит. Его делал Андрей сам под размер кухни. А модель взял из зарубежного журнала «Home & Gardens». Руки у Андрея росли откуда надо, и голова у трезвого варила. Но все вдруг кончилось, банально и прозаически. Как на дрожжах стали подниматься фирмы-конкуренты, более мощные, с более солидным капиталом и размахом. Число клиентов быстро сокращалось, и уже не было такого заработка, как в первые два-три года. Андрей ходил злой, стал чаще прикладываться к рюмке, к работе охладел, бросив дела на своего заместителя. И даже когда появлялся хороший заказ, Андрей позволял себе выпить, а к вечеру он напивался до положения риз. И выяснилось вдруг, что характер у него деспотичный и жесткий. Мила