отвечало прагматическим интересам французов.
Таким образом, процедура удаления нацистов со значимых позиций в политической, экономической и культурной жизни постепенно превращалась в процедуру, с помощью которой бывшие нацисты избавлялись от клейма своей прежней деятельности. Поэтому неудивительно, что анкеты и процедуры денацификации встретили возмущенную критику со стороны большинства немцев. Это было не совсем неоправданно, поскольку стремление избежать хоть какого-то подобия короткого судебного процесса означало, что процедуры часто затягивались до бесконечности. Кроме того, нередко было трудно провести грань между политическими убеждениями и преступным поведением. Наконец, очевидный непрофессионализм судов сделал все остальное, чтобы вызвать насмешки и горечь с немецкой стороны, немцы не упускали возможности посмеяться над желанием победителей осудить такой культурный немецкий народ. С постепенным усилением холодной войны и связанным с этим ослаблением чисток эта критика усилилась в Западной Германии и превратилась в настоящую кампанию против денацификации, которая продолжалась до конца 1950‑х годов и нашла широкую общественную поддержку. Даже в конце 1940‑х годов в Западной Германии существовало твердое и широко распространенное убеждение, что гораздо больше тех, кто действительно виновен, уже были осуждены. Поэтому не только денацификация, но и преследование немцев за военные преступления должны были прекратиться как можно скорее.
Тем не менее вердикт по процессу денацификации должен быть неоднозначным. Несмотря на все недостатки и несправедливости, которые, вероятно, были неизбежны, учитывая огромные масштабы этой попытки всего общества, она тем не менее внесла значительный вклад в подчеркивание ответственности немецкого общества и его руководства за политику национал-социалистической Германии, в установление имен и изоляцию активных национал-социалистов и тех, кто участвовал в нацистских преступлениях, и в отстранение их от должностей и общественного влияния, по крайней мере, на определенное время. Таким образом, для большинства немцев их собственный опыт, образовательные кампании союзников, денацификация или даже просто политический инстинкт соответствия привели если не к осуждению, то, по крайней мере, к своего рода табуированию национал-социализма как системы правления; хотя это не означает, что некоторые части идеологического и политического наследия диктатуры не продолжали оказывать влияние27.
С другой стороны, в оккупированной Советским Союзом зоне процесс денацификации был совершенно иным. Здесь Советская военная администрация (СВАГ) провела радикальные «чистки». Все национал-социалисты были удалены с государственной службы и высших профессиональных должностей – в общей сложности более полумиллиона человек потеряли работу таким образом. Более 16 тысяч членов СС, гестапо и партии предстали перед судом, 12 тысяч были осуждены, 118 из них приговорены к смертной