что сейчас будет. Умоляю, не сердись!
– О господи! А что может быть? Ты уже не маленький мальчик и сам вправе решать, где и с кем быть, тем более в свой день рождения!
Ее слова немного успокоили и придали уверенности ему, но внутри все равно было тревожно.
– Ну хорошо. Давай я тебе такси вызову, если ты так спешишь убежать от меня, – в ее тоне не было понимания, лишь неприкрытый сарказм.
Ему сейчас не были важны ни ее тон, ни понимание. Важно было быстрее добраться до дома.
Пока Саня, пытаясь унять нервную дрожь, завязывал шнурки на кроссовках, Марго достала из ящика комода записную книжку, нашла чистый лист, вырвала его и, быстро написав на нем номер своего мобильного, протянула ему:
– Позвони мне! – ее слова прозвучали в приказном тоне. И, чтобы смягчить сорвавшуюся интонацию, Марго томным, с сексуальной хрипотцой голосом добавила: – Алекс, слышишь? Я буду ждать!
Совсем иначе прозвучало его имя. Самой Марго понравилось – и на слух, и на вкус. Саня, казалось, не обратил на это никакого внимания.
Он ехал в такси. Нервозность не покидала. В животе сильно урчало. Он только теперь понял, как голоден. Наспех съеденный кусок сыра и фрукты вряд ли могли его насытить. Но, когда он сливался с Марго в поцелуе, когда был в ней и чувствовал ее изнутри, когда отдыхал, умиротворенный, а потом с новыми силами входил в нее, он не ощущал никакого голода, кроме одного: сексуального.
Саша тут же представил обилие вкусной еды, приготовленной мамой к праздничному ужину. Он понял, что натворил, и его вдруг тряхнуло так, что он уперся рукой в бардачок. Но, возможно, это случилось не из-за угрызения совести, а потому что таксист резко затормозил, едва не пропустив нужный подъезд.
Дом спал, лишь светились одинокие окна. Лифт быстро поднял его на нужный этаж. Саня достал ключи, которые чудом не выпали из кармана джинсов, учитывая все случившееся. Стараясь как можно тише открыть дверь, он вошел в квартиру.
Глупая надежда, что все как-нибудь обойдется, не оправдалась. На кухне горел свет. Родители немедленно показались в прихожей, едва услышав там движение. Одеты они были так, словно до сих пор ожидали прихода уважаемых гостей и виновника торжества – своего сына, который вот-вот должен явиться. Минуты, плавно перетекающие в часы мучительного ожидания, затянулись до глубокой ночи.
Напрягшись, как натянутая до предела струна, Саша исподлобья переводил взгляд то на мать, то на отца. Мамино лицо было опухшим от слез и от этого выглядело неузнаваемым. А вид отца, учитывая непроницаемый взгляд и ходившие по щекам желваки, не предвещал ничего хорошего. «Вот и наступил час расплаты», – обреченно подумал Саня и понуро опустил голову.
– Санечка! Сыночек! Живой!
Подчиняясь материнскому инстинкту, София Михайловна готова была кинуться к сыну, обнять его и простить все, даже сковывающий холод, который она ощущала, пока муж обзванивал больницы и даже морги.
– Не надо,