А вслух сказал:
– Ну что, товарищи командиры, отсюда надо смываться, и как можно быстрее, а то эти архангелы скоро будут здесь.
Я показал рукой на небо, и тут случилось непотребное – раздался тихий, но твердый голос особиста:
– Никто никуда отсюда не уйдет.
Я удивленно обернулся на голос и обомлел. Особист держал нас с Дремовым на мушке своего пистолета, который выглядел очень впечатляюще в тоненьких цыплячьих лапках. Дремов облизнул внезапно пересохшие губы:
– А тебе не кажется. Что это уже слишком? А, любезный?
Но Дубонос стоял на своем:
– Еще раз повторяю – все остаются здесь. Я не позволю уйти людям, которые подозреваются в измене Родине.
Надо было что-то предпринимать. Этому, точно подмечен, дубоносу ничего не докажешь. У него всего одна извилина, да и то не в голове. А он продолжал держать нас под прицелом:
– Сейчас подойдет помощь, и я сдам вас, куда положено.
– Да, ты прав, помощь уже идет.
Дремов бросил взгляд за спину особиста, тот повернулся, а Володьке оставалось только сделать один шаг и выбить ногой пистолет. Что он и проделал с поразительной быстротой. Значит, его недюжинные способности возвращаются. Отлично, это нам и нужно!
Обезоруженный Дубонос весь скукожился, как сдувшийся воздушный шарик. Вся его храбрость улетучилась, когда он оказался с голыми руками против двух матерых волкодавов. Я смотрел на его сморщенное личико, и мне хотелось смеяться, а Дремов, наоборот, разозлился:
– Ты что, полудурок? Совсем с ума съехал? Скоро здесь будут парашютисты, они не откажут себе в удовольствии добить раненых.
Я незаметно подмигнул Дремову, и тот продолжил, играя желваками на скулах:
– А может, мы его здесь прикончим, товарищ лейтенант? Курица не птица, и это не человек, сучонок какой-то.
Дубонос, похоже, всерьез испугался и начал сучить ножками. Вероятно поверил, что его жизнь может закончиться прямо здесь, и от этого понимания у него на глазах выступили слезы. Но нужно подавить его окончательно, поэтому я и предложил:
– Есть и другой выход. Мы оставляем его в живых, привязываем к дереву. И он попадает в лапы парашютистов. А с такими деятелями у них разговор особый.
Дремов сурово посмотрел на особиста:
– Выбирай быстрей, некогда нам. Если хочешь, то давай жребий бросим. Я прав, Витек?
В этот момент поведение Дубоноса изменилось в корне, он расстегнул свою планшетку, достал какие-то бумаги и сал рвать их в клочья, при этом бормоча что-то непонятное. Мы молча наблюдали за ним, а особист, покончив с бумагами, попытался встать на колени. А вот это уже слишком! Дремов подошел к дубоносу, рывком поставил его на ноги и медленно произнес, глядя прямо в крысиные глазки:
– Ты что делаешь, недоносок? Мы не такие, как твоего отца дети. Своих не сдаем!
Он перекинул особиста через