и исцеление. Сила Твоя воздвигала и сглаживала горы. Воля Твоя разворачивала реки вспять и заставляла распускаться цветы среди зыбучих песков. Справедливость твоя стала мерилом в людских судебных тяжбах и легла краеугольным камнем в основу всемирного права. – продолжал дед. – Так неужели Ты не выслушаешь тех, кто припадает к Твоим стопам, кого Ты уже простил в великом Своем милосердии?
– А что, этот Лихо и вправду такой могущественный? – удивленно прошептал Кухаркин сын, поворачиваясь к Яге.
– Да брешет старик, как обычно. Только, если от вранья бывает существенная польза, то это уже зовется дипломатией. – криво усмехнулась ведьма. – А вы, Ванюши, морды-то не воротите: улыбайтесь да кланяйтесь. Вам не убудет, а в живых оставят.
Богатыри переглянулись, стыдливо отвели друг от друга глаза и с натужными гримасами отвесили глубокие поясные поклоны в сторону моста. Илья хотел отвесить что-нибудь куртуазное, но подумал, что ни к чему выделяться и присоединился к остальным.
– Ладно. – махнул рукой одноглазый, явно польщенный вниманием и славословиями в свой адрес. – На первый раз прощаю. Но вы так и не ответили, зачем пожаловали: дела искать или от дела лытать?
– А он нахал! – прошипел сквозь зубы Песий сын.
– Зато вы прогибаетесь, а он – нет. – промяукал кот и горделиво потянулся, явно намекая на то, что уж он-то челом о землю не бил.
– Цыц! – оборвала разгорающуюся перепалку Яга. – Не хватало нам еще междоусобицы!
– Дивно Марогорье священными рощами удивлено еси. Светлыми озерами, чистыми, как девичьи слезы удивлено еси. Хрустальными прохладными струями рек удивлено еси. И Хорса лик взирает благосклонно с лазоревых небес на Велесовых внуков и детей Перуновых. – продолжал разливаться соловьем Йог, задумавший маленькую хитрость. – Но на сей, вельми богатой край, упала черная тень гордыни. И словно грозовые тучи, затмила беспричинная ярость глазоньки Мары. А нас послали волхвы наши. Ведают оне, что в сердце вашей госпожи полыхает страсти пожар. По тебе она сохнет, Лихушко, да только пока и сама того не ведает. Но вы должны встретиться до того, покуда не зажглась в небе звезда Броненосца. Само Провидение глаголет через нас: что стеречь границы, когда судьба пророчит тебя в правители? И переименуется сия земля в Лихогорье отныне и до скончания веков.
– Хорошо врет. – хмыкнул княжич. – Красиво.
– Не то слово. – отозвался Кухаркин сын. – Сунуть ему гусли в лапы – всё Марогорье очарует.
– За то и люблю. – потеплели глаза бабы Яги. – В молодости он такой враль был – уреветься можно! Девки табунами за им бегали, слушая его байки о вечной нежности. И куда только это все подевалось?
Лихо заулыбался, сделал приглашающий жест, и люди двинулись вслед за избою на тот берег. Лихо глубокомысленно изучил каждого из гостей и почесал пятерней в затылке:
– Ну, а ежели я поверю вам и отправлюсь к Маре во дворец, кто останется за мостом приглядывать?
– Змей