проводим мы вас, богатыри, до самых гор. Это ведь наши земли. А ну как вы опять на дракона напоретесь? Спалите ведь, к чертовой матери, все наше Чернолесье.
Дом сделал внушительную паузу и добавил:
– Так вот, этот наш сегодняшний Калиновский договор грех не обмыть!
– Э-э-э… – махнула рукой Яга. – Кому что, а вшивому до бани!
Никанорыч в предвкушении выпивки подвинулся поближе к огню, прихватив с собой и сломанное дерево, на котором только что сидел Йог.
Йог же тем временем хлопнул дверями, забряцал посудой и вывалил из себя дюжину пивных кружек, которые тут же раздали по кругу.
Яга шептала себе под нос заклятия и кидала в пламя сухие травы, доставая их из кармана своей ветхой шубейки. Вдруг колдунья закашлялась, потерла нос, и подозрительно посмотрела на людей:
– А вы часом не печенеги?
– Не слыхал я что-то про племя такое! – с напускной бравадою выдал княжич.
– Ну и ладно! – успокоилась Яга. – Я и сама вижу, что ошиблась: старею. Порой морок от правды отличить не могу.
– Ты, бабка, не темни. – обиженно надул губы младшенький Иван. – Ежели я – Песий сын, так это еще не означает, что – и кобель последний. А раз заикнулась, то выкладывай по порядку: кто такие эти печенеги, откуда взялись, почему мы про них впервые слышим? Да и что это за народ такой, который только на печи нежится?
– У них и домов-то, настоящих нет. Есть лишь раздвижные юрты из воловьих шкур. – сказала Яга. – Одно слово – кочевники. Родина им – степь, родители – меч да кобылица, бог – горящее полено. А прозваны так, оттого, что нет у них печени, а пьют они – каждый за десятерых! Потому у них от рождения глаза раскосые.
– Стало быть, – резонно заметил Кухаркин сын, – нам еще одна напасть грозит. Эх, не успели от первой войны оправиться, как новый ворог объявился!
– Да будет вам серьезность разводить. – проворчал Йог. – Еще не выпили, а уж потянуло их на глобальные общемировые темы. Не по-нашему это, не по Древней Правде! А печенегов в этом годе бояться не резон. Ежели когда и докатятся их орды до наших краев, то вы к той поре внуков увидите.
Когда вино было разлито по кружкам, Йог взял слово:
– Мы с супружницею давно живем. Сподобились и в прошлое слетать, и будущее выведать. Бывали в разных мирах, но покинули отчизну и обосновались здесь, в Чернолесье, именно потому, что в этакой глухомани люди не собирались строить империи, цементируя их фундаменты кровью. Все инакомыслящие, инакодышащие и инакочувствующие тысячелетиями мирно сосуществовали в этих чащобах. И вот теперь этому приходит конец. Но я не плачу о прошлом и не корю вас, берградцы, за то, что вы проторили к нам дорогу. Как не крути, а рано или поздно, с огнем и мечом пришли бы не ваши соплеменники, так другие, более жестокие и коварные. Увы, мне, но скоро всем, кого люблю всей душою, к чьему народу принадлежу, и кого вы, люди, в своей гордыне презрительно нарекли нечистью, всем придется сняться с насиженных мест. Так пусть