вам в темном прошлом не оказаться!» – злобно подумал Сусамин.
Четыре отряда выехали из города и остановились на перепутье. Первый отряд вел сам Хулио. Здесь же был и Варт, гордый, как начищенные до блеска охотничьи сапоги.
Второй гарнизон подчинялся Гумбольдту – старому, проверенному воину.
Третью дружину возглавлял друг графа: пан Бульба, который услышал о случившемся, поднял своих казаков, да только под утро прибыл в замок. Пан был гладко выбрит, но на лбу у него торчал огромный седой чуб. Да усы свисали на грудь, делая лицо вояки философски-задумчивым, и грустным.
Четвертый отряд радикульцев возглавлял герцог Уркесюк.
Предводители крепко обнялись, сплясали канкан, чтобы удача не отвернулась от них во время пути, и каждый поехал своею дорогой.
Для связи между армиями, у всех имелись по три десятка почтовых голубей. Да по три почтовых попугая. Попугаи были проверенными: их хоть режь, а не выдадут они врагу важной государственной тайны. Другое было плохо: во время перелетов некоторые попугаи могли простыть и осипнуть. Опять же, голубя вместе с запиской, тоже могли перехватить.
В общем, все было продумано до мелочей. И все надеялись, что дракон будет повержен, а победа останется за графством Хренжуйским. Все, кроме угрина.
Так начинался самый странный поход в истории королевств Костоломии и Радикулии.
А отряд Мерлина тем временем, ведомый простым пареньком из Простоквашино, свернул с торной дороги, ведущей к родовому Хренжуйскому замку, и отправился прямиком в чащобы и трясины по, якобы, самому короткому пути.
В лесу буйствовала весна, плавно переходящая в лето. Земля после вчерашнего дождя еще не просохла, налипала на сапоги богатырей. Деревья все сплошь были зелеными. На поднявшихся травах гостей радостно поджидали голодные клещи.
Отощавшие за зиму комары приветствовали иностранцев радостным гулом, да писком своим созывали на пир собратьев.
Птицы сидели себе на ветках и радостно распевали, как хорошо в стране родимой жить, пока на тебя никто охотиться не удумал.
Где-то ревел голодный медведь: наверное, нашел улей, да злые, неправильные пчелы стали жмотиться и кусаться. У-у-у, единоличники!
Лес густел. Все больше попадалось в нем осин. И это настораживало.
Нилрем был волшебником и уж он-то точно знал, что осина, она и вампира отгонит и тоску смертную навеет. Не зря же все вешаются на осинах, а не на березах или дубках. Осина-то вытягивает жизнь из всего, а дубы – наоборот. Вот так повесишься на дубе, промаешься сутки, плюнешь, вылезешь из петли и дальше жить пойдешь: бодрый такой, радостный.
От осин настроение у богатырей начало портиться.
Впереди показалось болото: бескрайнее и необъятное.
– Верной ли мы дорогой идем? – с сомнением еще раз уточнил Мерлин.
– Вы правы. – Сусамин не моргнул и глазом, а сразу – обоими. – Мы пойдем другим путем: в обход трясины. А там уж до замка рукой подать.
Старик