чем он уедет. Он выслушал меня с неудовольствием и отказался изменить программу вечера.
– Я уже не могу это сделать, даже если бы захотел. Я заказал театральные костюмы, декорации и весь реквизит. Если я что-то отменю, то сейчас слишком поздно планировать другой балет. Кроме того, ведь Джори не возражает, чего же ты беспокоишься?
Как ему объяснить, что какой-то слабый интуитивный голос предостерегает меня ставить именно этот балет рядом с местом нашего заточения и рядом с могилами Малькольма и его жены – такая музыка не должна достигнуть их мертвых ушей.
Джори и Синди тренировались и репетировали день и ночь; оба были охвачены волнением от совместной работы, и Джори находил, что Синди вполне справляется. Она, конечно, была не такой хорошей балериной, как Мелоди, но танцевала более чем удовлетворительно. Ее волосы были подняты и уложены в классическом балетном стиле, и это очень шло ей.
Утро праздника было ясным и чистым, предвещая замечательный летний день без туч и дождя.
Мы с Крисом встали рано и отправились побродить по саду перед завтраком. Волнующий аромат роз также, казалось, предвещал прекрасный, радостный праздник – день рождения Барта. Ему всегда хотелось собрать гостей на свой день рождения, как это делали Джори и Синди. Но когда гости собирались, он как-то ухитрялся перессориться со всеми своими гостями, поэтому они рано уезжали, да к тому же обиженные.
Теперь он взрослый, твердила я себе, и все будет иначе. Это же самое сказал мне и Крис – между нами существовала какая-то телепатия, мы думали об одном и том же.
– Сегодня он вступает в свои права, он совершеннолетний, – сказала я. – Не странно ли, что он до сих пор так по-детски экспрессивен, Крис? А поверенные будут читать завещание сегодня, после праздничного вечера?
Весело улыбаясь, Крис покачал головой:
– Нет, дорогая, мы все будем страшно усталыми. Завещание будут читать на следующий день.
Его веселье вдруг сменилось озабоченностью:
– Не помню, но, кажется, в этом завещании нет ничего такого, что могло бы испортить Барту праздник. А ты как думаешь?
Я тоже ничего такого не вспомнила. Но ведь когда впервые зачитывалась воля моей матери, сразу после ее смерти, я была потрясена всем случившимся, меня душили слезы, я почти ничего не слышала, и мне было почти безразлично, кому достанется наследство Фоксворта, думалось, что все само собой образуется.
– Там есть что-то, о чем мне поверенные Барта не стали рассказывать, Кэти… Какие-то оговорки, которые я не очень запомнил во время первого прочтения завещания вскоре после смерти нашей матери. Теперь они не хотят мне этого говорить, поскольку Барт потребовал, чтобы я не участвовал ни в каких обсуждениях наследственных вопросов. Они во всем его слушаются, как будто он их чем-то застращал. Мне странно, что уже немолодые люди с жизненным опытом уступают перед его натиском. Похоже, они очень хотят заслужить его расположение, а на меня, его опекуна, им наплевать. Мне очень досадно, спрашивается, какого