неутешительными. Нарушались функции щитовидной железы, пищеварения, кровообращения, сердца. Почти каждый ребенок носил в себе отсвет недавнего печального дня и не мог похвастаться идеальным здоровьем.
Постепенно в Беларуси стали появляться фонды, которые помогали временно вывозить детей с зараженных территорий. Поездки на море и за границу в летнее время стали обыденностью. В каждом отчаянии мерцает искра отрады, мир не может существовать без надежды. Так несчастье помогло школьникам расширить свои границы познания, путешествуя по местам, которые, вероятно, они бы никогда не посетили, не родившись на зараженной территории. Нищее последнее десятилетие двадцатого века не способствовало туристическим планам. Оно было обречено на голодное выживание.
На летних каникулах детей привезли в Юрмалу. Это был скорее не город, а вереница курортов, тянущихся по бесконечному пляжу. Поселения для туристов нанизанными бусинами круглились на сосновой, серьезной безмятежности ландшафта. Угрюмые деревянные домики ютились в тенистой прохладе, спокойствие и гармония были разлиты в воздухе. Море было неприступно для детских забав даже в летние месяцы, обдавая леденящим неприятием. Ветер, тихий, вкрадчивый, вежливый, каждый день нашептывал тайны. Он словно составлял единое целое с размеренной жизнью Латвии. Бушующий угар послесоветский реалий неожиданно сменился контрастом буржуазной неги и умиротворением. Волны сонно накатывали на ленивое побережье, в минуты серого отчаяния неба выбрасывая солнечные фрагменты своего доисторического прошлого. Пахло водорослями, ступни увязали в плотном и влажном песке береговой полосы. Песок никогда не был ярким, как и пейзаж вокруг. Некая серая дымка, призрачный налет непритязательной скорби окружал детей. Природа Латвии не была яркой и вызывающей, она растворялась в сдержанности. Единственные броские осколки появлялись на берегу после мятежных всплесков моря ночью. Даже бунт случался украдкой, ненавязчиво выдыхал морские сокровища и вновь погружался в сонное оцепенение. Найти янтарь среди почерневших водорослей было высшим наслаждением. Кусочки морского дара лежали на детских ладошках, сияя скрытым волшебством. Они несли в себе идею своеобразного тайного послания стихии, щедро подаренную человечеству. Дети не задумывались об эликсире вечной молодости, который средневековые алхимики пытались извлечь из природной смолы. Они просто любовались мерцающим оптимизмом камня, вбирая в себя его непринужденное спокойствие и уверенность.
Экскурсия в Ригу окружила детей средневековой поэтичностью. Серая монохромность сменялась колоритными проблесками случайных зданий. Стили архитектуры смыкались вокруг в гармоничном симбиозе. Дети еще не могли понять все величие музыки в камне, но они ощущали присутствие чего-то высшего, так безнадежно разрушенного на их собственной земле. Они посетили зоопарк, но впечатление от этого насильственного