Лед презрения, которым он окружил себя, уже несколько растаял. Он стал спокойным, почти веселым. Это была работа военно-морских сил: он мог больше не считаться с Катей и ее комитетом. – Если американцы еще не тут, не скрываются и не выжидают в засаде, мы скоро с ними встретимся. Они подтвердили, что перехватили сигнал бедствия. Утверждают, что хотят помочь. Тут нет взлетно-посадочной полосы, слишком неровный ландшафт. Много хребтов и пиков. Так что сообщение только по морю. Один из наших фрегатов подойдет сюда в течение трех дней, но американское исследовательское, как они себя называют, судно придет сюда уже завтра.
Макаровская станция, вытянувшаяся вдоль естественной гавани, защищенной песчаными отмелями, была невидима из-за тумана: ее невозможно обследовать ни с помощью радара, ни беспилотниками. Инфракрасное изображение показывало, что здания, обычно охлаждаемые кондиционерами, сейчас имели ту же температуру, что и окружающая среда. Кроме силуэта, находящегося на погрузочном кране на причале, никаких признаков двадцати шести человек, которые тут жили и работали, равно как и монстров, якобы на них напавших, обнаружено не было.
Экраноплан встал на якорь, включил сирену и пустил в воздух красную сигнальную ракету. С берега не пришло никакого ответа, радио тоже молчало. Никто не отозвался, когда старший помощник пытался вызвать шахтеров через громкоговоритель, и никто не ждал их на краю длинного пирса, когда десант причалил к нему на надувной шлюпке. Капитан Чернов рывком поднялся на платформу, держа наготове пистолет, за ним последовали старший помощник Аркадий Саранцев и еще семь матросов, – больше половины экипажа экраноплана. Катя с замирающим сердцем ждала в шлюпке. Когда она поднялась по трапу, скользкому от сырости, люди уже рассыпались полукругом, направив в туман пистолеты и карабины… Контур металлических конструкций крана, темные кучи руды, очертания небольших зданий с плоскими крышами и высокая радиомачта за ними. И непрерывный лай вдалеке, неутомимый, словно машина.
Капитан не обращал на него никакого внимания. Стоял, уперев руки в бока, и разглядывал платформу крана. На конце длинной стрелы, окутанной туманом, можно было различить силуэт человека. Он не отозвался, когда капитан приказал ему спуститься, не отреагировал, когда пуля, выпущенная старшим помощником, с лязгом отрикошетила от стали в метре от его ноги. Звук выстрела разнесся по всей набережной и растаял в тумане.
Чернов поднес ладони рупором ко рту:
– Следующая пуля будет тебе в ногу!
Молчание. Они стояли, глядя на человека. Монотонный лай не унимался, продолжаясь и продолжаясь где-то за белой пеленой.
– Стреляйте еще раз, – приказал капитан помощнику.
– Я поднимусь к нему, – сказала Катя.
– Я точно помню, что убеждал вас не путаться под ногами, – мягко напомнил Чернов.
– У меня медицинское образование, – ответила Катя. Фактически так и было: в пионерском лагере их учили оказывать первую помощь. – Бедняга может быть ранен или болен. Может,