медведи и чьи-то острые зубы. Погружаясь все дальше в сон, я внезапно увидела лицо – доброе лицо молодой волчицы. Совершенно незнакомой, явно не из нашей стаи. От нее пахло можжевельником и еще чем-то теплым и едким, на груди виднелся ни у кого больше не виданный белый полумесяц – такой же, как у меня. Может, мне привиделась мать, какой она была в юные, более счастливые дни?
Волчица из сна засмеялась, ее тепло окутало меня, облегчая боль измученного тела.
– Нет, Мелкозубка! Я из давних твоих праматерей, живших в далекие времена, каких ты и не представишь!.. Тебе не судьба умереть сегодня, сестра: ты ведь обещала матери, что выживешь и войдешь в стаю. Ты должна уцелеть и продолжить начатое мной. Дел хватит с избытком, тебе придется нелегко. – Приветливое лицо на мгновение стало печальным и гневным, однако тут же разгладилось. – Но ты встретишь и великие радости. Теперь же поднимайся, сестра. Пора в путь, дочь моя. Дороги будут трудны, надо выучиться упорству. Ступай, Каала Мелкие Зубки! Разбуди своего спутника – и вперед: туда, где вас ждет новый дом.
Ошеломленная, я поднялась на ноги, не обращая внимания на больную лапу. Заставила встать Аззуена; тот в ответ зарычал и вновь повалился на землю. Мне пришлось его укусить.
– Вставай! – Горло у меня пересохло, вместо голоса раздавался лишь хрип. – Я иду дальше, ты со мной, иначе погибнешь.
– Имя-то мне дали, а вот жив я или умер – им все равно, – пролепетал он жалобно. – Меня просто бросили…
Разозленная сетованиями, я укусила его снова – на этот раз намного сильнее.
– Хватит ныть о своих несчастьях! Когда на меня напали, ты спас мне жизнь и теперь пойдешь со мной. Докажи им, что достоин быть волком! Или пусть Уннан с Борллой считают, что тебе и вправду не место в стае?
Аззуен помедлил.
– Плевать, что скажут Борлла и Уннан. Ты одна заботилась о том, чтобы мне доставалось молоко. Я пойду за тобой, Каала. – Он взглянул просто и доверчиво, словно я была взрослой волчицей, и его вера придала мне сил. Если Аззуен на меня полагается – значит, я должна привести его к остальным.
Боль в ноге и в груди притупилась; вместо запаха семьи, давно затерявшегося, меня вел запах волчицы из сна – я не знала, приведет ли он к стае, но выбора не было. Свет полной и яркой луны хоть и не грел, как солнечный, зато освещал дорогу и придавал бодрости, я шла уверенно. Краем глаза я то и дело замечала впереди мелькающий силуэт молодой волчицы и старалась не отставать, хотя она, словно в шутку, пропадала из виду всякий раз, чуть только я пыталась взглянуть на нее пристальнее. Аззуен усердно вышагивал рядом, и я, видя его безраздельное доверие, продолжала путь, даже когда усталость делалась невыносимой.
И в тот миг, когда лапы уже совсем отказывались идти, ночь вдруг сделалась чернее, земля под ногами – прохладнее, луну скрыли подступившие вплотную деревья. Страшная равнина осталась позади. Волчица растаяла вместе с лунным светом, к телу снова прилила боль. И тут я уловила знакомый запах.
– Я тебя ждала! – У кромки леса стояла