одного такого. Навскидку – первый-второй курс. От касания Киры он не растворился в воздухе, словно марево, но отшатнулся.
Кира уже прокляла себя за это. Но раз уж начала, спросила:
– Поможешь? – и кивнула на чемодан.
В корпусе царил бедлам. На каникулах студенты жили в родных домах. Поэтому сегодня, за два дня до начала занятий, все спешили заселиться. Бегали с чемоданами, или комплектами полотенец, или ворохом одежды, или всем сразу. Кира видела одну девочку, которая несла целую икебану. Та была в полтора раза больше нее, но девочке было совсем не тяжело. Только присмотревшись Кира заметила, что икебана плывет по воздуху, а девочка просто ее направляет.
Пока Кира ощущала на себя уничижительные взгляды второкурсников Огня, мимо них по лестнице успело промчаться человек десять.
Парень, ярко-рыжий, с веснушками, широко ухмыльнулся, округлив глаза. Он переглянулся с друзьями, а затем снова посмотрел на Киру, изучая оттенок ее слегка вьющихся волос, круглое лицо с пухлыми губами и, наконец, полные бедра. Разумеется, это было не любование. Парень просто убеждался – перед ним Земля. Едва сдерживая смех, он выдавил:
– Нет.
Потом повернулся к друзьям, которые дожидались его на несколько ступеней выше, и расхохотался уже с ними.
Кира ненавидела себя за то, что сделала. Она всегда со всем справлялась сама. А тут вдруг решила обратиться за помощью. И к кому? К огненному! Она слышала про них гадости, но всегда думала, что народ преувеличивает. Теперь поняла, что, в целом, не сильно. Конечно, среди всех стихий есть люди хорошие, и люди плохие… Так что, наверное, ей просто не повезло попасть на последнего.
Просто чтобы самоутвердиться, Кира показала ему средний палец. Но он уже был на втором этаже и ничего не заметил. Тогда Кира, закусив губу и чувствуя себя полной дурой, взялась за ручки чемодана. Те почти отвалились. Молясь, чтобы это случилось лишь когда чемодан окажется в комнате, Кира потащила его вверх, минуя ступеньку за ступенькой.
Преодолев всего один лестничный пролет, Кира уже не досадовала. Она провела работу над ошибками, сделала выводы, и плелась дальше почти довольная собой. Она уже снова не боялась разглядывать других. Особенно когда поняла, что другие тоже разглядывают ее.
Центральная академия была меньше той, где Кира училась с первый по третий курс. Поэтому казалось, что все здесь друг друга знают. Хотя бы в лицо. Она же не знала никого. Кира понимала, что, раз попасть сюда так трудно, к новеньким здесь не привыкли. Но не думала, что все буду прямо так на нее пялиться.
В основном во взглядах было безразличие. Другие же смотрели, поджав носы. Восторга от нее никто не испытывал. Но Кира не была уродиной. Скорее наоборот. Может, красота ее была не общепринятой – ноги у Киры были не спички, а скулы она видела лишь на картинке и никогда в зеркале – но она знала, что ее вид притягательный. А кто-то мог счесть ее даже красивой.
Так что понимала: отвращение вызывает не внешность, а ее стихия.
Больше не обращая ни на кого