словно издевательство над Землей. Кира понемногу начинала думать, что так и есть. Почему у остальных стихий одежда такая симпатичная, а у Земли напоминает форму работников сферы обслуживания?
Больше всего, по мнению Киры, повезло Воде. У девочек длинное в пол свободное платье с рукавами, которые закрывают пальцы до второй фаланги. У таких платьев пуговички были по всей длине, даже под горлом, на стоячем воротничке с круглыми углами. И цвет восхитительный. Неоднородный сине-зеленый, с завитками узоров, словно бензин в воду разлили. У парней такая же длинная на пуговичках кофта, которая закрывала бедра, и штаны в тон. В таком бы Кира походила. Пускай даже это платье. Но, к несчастью, ее предпочтений никто не спрашивал.
Аске, наверное, в нем очень красиво. Кира еще не видела ее в форме – ушла из комнаты до того, как Аска проснулась. Ничего. Встретятся на линейке. Хотя, судя по бойкоту, который они негласно друг другу объявили, Аска, если увидит Киру, сделает вид, что не знает, кто это такая. Ну и черт с ней.
Индивидуальность в одежде можно было проявлять лишь в воскресенье, когда занятий не было. Ну и всегда – в аксессуарах. Кира и доселе собирала верхнюю треть волос, стягивая ее на затылке черной лентой, которую завязывала в бант. А сейчас сделала это с остервенением, словно самой себе желая доказать: она не похожа на других, она сама по себе. Правда, сейчас, продвигаясь к стадиону, Кира чувствовала себя с ним слишком нарядной и заметной. Так что решила позже заменить его на более тонкую ленточку.
Другие студенты проходили мимо Киры, почти не обращая на нее внимание. Кто-то знал, что в этом году на четвертом курсе будет странная новенькая, которой удалось перевестись в Центральную Академию. Но большинству было до лампочки. Они проходили, даже не глядя на Киру. Ее это устраивало.
Солнце уже показалось, но еще не грело. Осень наступила четко по расписанию. Отлично. Кира не пережила бы еще одного жаркого дня. Особенно в этой мерзкой, отвратительной форме из шерсти, где… А, впрочем, довольно с формы. Кира почти чувствовала, как та начинает колоться сильнее, с каждой новой плохой мыслью в ее адрес. Да и что переживать о форме, если сменить ее нельзя?
Кира с бо́льшим удовольствием оказалась бы сейчас в стенах учебных корпусов. Походила бы там в полном одиночестве, разглядывая коридоры с их паркетными полами и высокие стены, до середины забитые такими же темными, как пол, деревянными панелями. Там сейчас так тихо. Одиноко. Идеально.
Вместо этого она примкнула к толпе, которая у входа на стадион ширилась человек на десять. Хотя Кира яростнее других протискивалась ко входу, ее так никто и не коснулся. Особенно, если рядом находился кто-нибудь рыжий. Лишь люди с коричневыми волосами, светлыми, или совсем темными, иногда бросали на нее поддерживающие взгляды и скромные улыбки. В таких случая Кира отворачивалась. Все это походило на жалость. А эту эмоцию она не любила ни в себе, ни в обращенных на себя взглядах.
Отыскать свое место на линейке оказалось легче, чем Кира думала. На всех студентах