с ужасом обнаружил, что тот абсолютно пуст! То есть, конечно, не абсолютно – на дне звякнуло несколько медных монет, а в самом углу завалялся мятый абонементный талончик на проезд в городском транспорте (впрочем, уже прокомпостированный).
Но где же зарплата?!?! Иван точно помнил: вчера была пятница, 25 октября, его день рождения и соответственно день получки. Отлично помнил, как сам, собственноручно расписывался в ведомости у бухгалтера напротив суммы 4.735 рублей 00 копеек, как пересчитывал хрустящие купюры и аккуратно укладывал их в портмоне. Конечно, он вчера немного покутил, побалагурил. Но не мог же он прогулять всю месячную зарплату! Все 4.735 рублей 00 копеек!!!
– По-озвольте, – возмутился Иван, пытаясь поправить сбившийся набок узел галстука. – А где мои деньги?!
– Какие деньги? – Брови дежурного изогнулись мохнатой радугой. Казалось, искреннему удивлению сотрудника вытрезвителя поистине не имелось границ.
– Но тут же, – Семёнов потряс перед носом милиционера пустым кошельком, – были деньги!
Прапорщик сохранял спокойствие абиссинского негуса. Жестом заправского иллюзиониста он извлек, как показалось Ивану, прямо из воздуха некую бумагу.
– Вот протокол вашего задержания. Никаких денег при вас обнаружено не было.
– Но… – попытался вернуться к животрепещущему вопросу о пропавших банковских билетах Иван.
Тут в руках у прапорщика поистине магическим образом материализовалась волшебная палочка, в коей невезучий именинник без особого труда распознал резиновую дубинку, ласково прозванную в народе «демократизатором», аргумент, надо признать, крайне веский и весьма убедительный.
– Вопросы есть? – доверительно спросил дежурный, как бы между делом постукивая «демократизатором» по ладони. Тут же сам себе ответил: – Вопросов нет… Свободен.
Иван Петрович с далеко не пророческой тоскою посмотрел в добрые-добрые, как у дедушки Ленина из древнючего анекдота, глаза сотрудника вытрезвителя, понял, что аудиенция закончена, и решил от греха подальше покинуть негостеприимное учреждение.
Холодное октябрьское солнце лениво карабкалось по небосводу. Отражаясь в окнах домов и зеркалах замерзших луж, ленивое светило окрашивало город Мухозванск в абрикосово-айвовые тона. Улицы пустовали. Как-никак суббота, выходной. И лишь дворники, невзирая на ранний час, лёгкий морозец и запрет иудейского Бога, вовсю шмурыгали мётлами, задавая неспешный ритм любителям утренних пробежек и сладострастных постельных баталий.
Подняв воротник и спрятав озябшие руки в карманы плаща, Иван Петрович Семёнов понуро брёл по безлюдной улочке. Шуршащие под ногами красные кленовые листья, припорошенные первым снежком, отчего-то напоминали густо присоленных вареных раков.
– Эх, сейчас бы пивка, – мечтательно вздохнул экс-клиент медвытрезвителя № 2 и, грустно улыбнувшись, побрел далее.
Изрядно перебравший накануне работник краеведческого музея чувствовал себя архискверно.