пойду к ребятам и устрою для себя праздник. Когда мне еще удастся побывать на острове Робинзона?
– Куда ты пошла? Снова сваливаешь от разговора? – долетают до меня его четкие слова.
– Плевать! – кидаю я, и направляюсь к чаще, за которой продолжается вечеринка.
Вот почему он такой? Как он не понимает, о чем я думаю? Как не понимает, что я думаю о нас. Почему он не может пересмотреть свои планы и построить их вместе со мной? Почему не может остаться в Москве, продолжить учебу и жить спокойно? Со мной. Далась ему эта армия. Уверена, его отец нашел бы способ не отправлять его туда. Но нет, Романову вечно надо что-то доказывать. Доказать, что он может прыгнуть с парашютом, что управится со всей школой, что размажет парня, обидевшего его девушку, что победит на соревнованиях. Вот предложи ему сейчас вплавь добраться до соседнего острова… да, он примет вызов, и он доплывет… оставив меня на этом берегу, потому что брать с собой груз он не хочет. Вот что я такое – груз, случайно прибывший в его школу из-за океана. Чемодан, тащить который до главного пункта назначения он не рассчитывал, но решил вытащить из него самое ценное. Забрать мою девственность, упившись своим первенством. Насладиться тем, что я у него есть. Вытрясти из меня все наслаждения, которые я могу подарить ему. Прихватить с собой мое сердце, высосав душу, и отправиться в свой путь дальше, оставив меня, ведь таких чемоданов по дороге ему встретится еще множество.
Гад! Сволочь! Ненавижу!
Чертов малоэмоциональный единоличник!
Останавливаюсь в зарослях какого-то цветущего кустарника. Прислоняюсь спиной к пальме, утирая набежавшие слезы. Он хотя бы понимает, что я могу вернуться домой. Это просто, надо только думать о школьном мальчике, как об этапе жизни. Это не сложно. Родители будут счастливы, если я вернусь, пойду в колледж, где встречу новых друзей, и среди них будет человек, готовый впустить меня в свою жизнь и строить совместные планы.
Да, это просто. Хватит мечтать стать хозяйкой огромного особняка и женой самого потрясающего парня из известных мне. Пусть он идет своей дорогой, раз не хочет выбрать тропинку вместе.
Похоже, ему нравится идея свалить от меня на два года, а меня оставить тут. Это же так удобно. Он будет делать там, что ему вздумается, а я буду в Москве совсем одна. В его голову даже не закралась мысль о том, что я могу поехать с ним, что он должен позвать меня с собой, что я просто должна быть рядом.
– Ты думаешь, можешь вот так просто свалить?
В темноте вижу силуэт. Мышцы его оголенных рук и ног яркими рельефами выступают в отдаленном свете луны. Он делает шаг и становится напротив меня.
– Как обычно, да, Тина? – злобно усмехается. – Свалить и тихонько ныть где-нибудь в закутке, ожидая, что придет кто-нибудь, кто пожалеет, даст конфетку, и сделает все, как тебе бы хотелось?
– Я никогда так не делаю! – кричу.
– Не ори!
Романов прижимает меня к стволу пальмы, чешуйки которой больно врезаются в спину, и вероятно, рвут нежную ткань платья. Вскрикиваю, и он ослабляет давление.
– Тогда