со мной, причем, судя по его оживленному виду, это занятие доставляет ему ни с чем не сравнимое удовольствие, которое не может омрачить даже тот факт, что я его не слушал.
– …Ну так и вот, – говорил он. – После того как я победил на трех дуэлях подряд в течение одного дня, рогатые мужья стали думать гораздо дольше, прежде чем бросать мне в лицо свои перчатки. Однако на мне еще висели те долговые расписки, а сидеть в долговой яме – едва ли самое достойное занятие для потомственного дворянина, и тут очень вовремя подворачивается этот небольшой крестовый походик, и я говорю себе: сэр Реджи, а почему бы и нет? Моргану нужен был вояка, который способен преподать Избранному пару уроков фехтования, если тот окажется не при делах, или станет его спарринг-партнером на время путешествия, если он будет мастером меча. Так вот я и хочу выяснить, сэр Геныч: хорошо ли вы фехтуете?
– Вообще никак. – Я решил говорить правду, чтобы потом от меня не ждали каких-то чудес. Если нам придется драться на мечах, пусть уж сэр Реджи рассчитывает только на себя. – В моем мире фехтование не является основным видом боевого искусства.
– Странный у вас мир, – сказал сэр Реджи. – Если двое мужчин не могут уладить возникшую между ними проблему при помощи меча, как же вы тогда разрешаете спорные вопросы?
– По-разному, – сказал я, не вдаваясь в подробности.
– Суд? – презрительно фыркнул бретер.
Презрение к цивильным у дворянина в крови?
– Иногда и через суд, – сказал я. – Но чаще, если у человека моего круга возникают проблемы, он решает их при помощи разборки.
– И как это работает?
– Это что-то типа дуэли, – сказал я. – Все начинается с взаимных претензий, плавно перетекает в стадию оскорблений, а заканчивается трупами.
– Значит, наши миры не так уж и отличаются, – сказал сэр Реджи. – А кем ты был в своем мире? Извини, я не знаю твоего титула, поэтому обращаюсь с тобой, как с равным, но если ты более знатен, чем я, то я готов принести свои извинения и…
Очевидно, мысль, что у Избранного, прошедшего Вратами и так далее, может вообще не быть титула, не могла зародиться в голове потомственного дворянина. Наверное, в его мире крестьяне и прочие нижние сословия Избранными быть просто не имеют права. С другой стороны, признаваться в своем безродстве тоже смысла не имело, потому что никоим образом не могло положительно сказаться на ситуации, а отрицательно – могло. Назовись я графом или бароном, сэр Реджи тут же примется расспрашивать меня о замках, гербах, флагах и девизах, а с геральдикой я не в ладах. Поэтому, немного подумав, я обозвал себя потомственным дистрибьютором, а за эмблему взял трехконечную звезду в серебряном круге, что было логично, поскольку именно эта эмблема красовалась на моей карете. Сэр Реджи принял объяснение.
Ехать по лесу было совсем не трудно, расстояния между исполинскими деревьями позволили бы развернуться не только моему джипу, но и шестидесятичетырехколесному вездеходу с баллистической