Ты представляешь, я думала, торгуюсь за серебрушки, а оказалось, за золото. В нашей деревне мне больше монеты не давали, а здесь золотом.
– Это ты салфетки продала? – поражённо переспросил сын, обнимая меня за шею.
– Да!
– Теперь ты можешь купить ещё нити и столько навышивать! – радостно прокричал ребёнок, распахивая руки.
– Да! – поддержала я его, воодушевлённая перспективами, но через миг застыла, тихо пробормотав: – Конечно… Ну ладно, подурачились, пора переодеться и идти в лавку. Ты со мной?
– Тебе же потребуется помощь, – важно проговорил сын, – я пойду узнаю у бабушки Мо про недорогую лавку.
– Хорошо, сынок, – кивнула я, за улыбкой скрывая грусть и мысленно сокрушаясь.
Я не Кэтрин и вышивать не умею. Да, мне сохранили её память, я люблю её сына как родного. Чувства к этому маленькому мужчине с каждым прожитым днём в этом мире становятся лишь крепче. Я знаю всю её жизнь, знаю, чем она пожертвовала ради сына. Воспитанная в строгости и послушании, забитая и тихая, она всё же нашла в себе силы и ради ребёнка смогла многое выдержать. Наверное, став матерью, каждая женщина добровольно лишает себя права быть слабой…
И теперь это моё наследие и мой долг. Вырастить нашего сына достойным и счастливым человеком. Но как это сделать, на что? Вышивать? Я попробую, буду очень стараться, но ощущаю в себе изменения, моя душа меняет тело, я всё чаще замечаю за собой привычные жесты. Сын ещё за завтраком удивился, почему я держу ложку не в той руке. А написанные строчки в блокноте о необходимых на первое время продуктах отличаются от записей моей предшественницы. Смогу ли я вышивать так же, как она? Справлюсь?
– Мам! Бабушка рассказала, в какую лавку лучше зайти, – сообщил Джереми, вбегая в комнату, но, резко остановившись, в недоумении спросил: – Мама? Ты ещё не ходила умываться?
– Нет. Задумалась, – ответила я, собирая в мешочек монетки. – Сейчас уберу это куда-нибудь подальше и пойду.
– Хорошо, я на улице подожду.
– Нет, беги умой руки и лицо и переодень рубаху, а штаны отряхни, на них налипли травинки, да и на коленке остался отпечаток пыли.
– Я мигом.
Лучшего тайника, кроме как под половицей в углу комнаты, я не нашла. Эту доску я заприметила, ещё когда подметала: один из её краёв провалился. Приложив немного сил, я выдернула вместе с доской проржавевший гвоздь, обернулась проверить, не следит ли кто за мной, и, спрятав мешок, снова прикрыла его доской. Для надёжности подтянула в угол пыльное кресло.
– Всё, готов, – ворвался в комнату ребёнок, стоило мне только закончить. – Эту надеть?
– Да. Я тоже пойду умоюсь.
Перед выходом я проведала Морган. Старушка, сидя в кресле, перебирала бумаги, от помощи отказалась и повторила для меня, в какую лавку следует сходить за молочкой, а в какой лучше купить мясо.
– Если ты им накинешь пару медных монеток, то будут приносить заказ домой и больше не потребуется ходить самой, – добавила бабушка Мо, не отвлекаясь от своего занятия.
– Хм… спасибо.
На