и языкам, хотя к последним у меня не было никаких способностей. А кроме того, он также учил меня… другим вещам.
– Например?
– Распознавать зло там, где никто его не ожидает. И тому, что от страданий нельзя отворачиваться. Он учил меня по книгам, на примерах сказочных героев, но однажды… однажды взял меня с собой в прошлое, чтобы я увидела тамошнюю жизнь. Я видела тех людей, Финнен. У них нет никого, кто мог бы о них позаботиться, никакой помощи, ничего, понимаешь? Их выбросили будто мусор, поскольку они оказались недостаточно совершенны. Когда я пережила Скачок, я подумала, что… что…
– Что ты им чем-то обязана?
Каира кивнула. Другие люди в качестве оправдания наверняка добавили бы: «Наивно звучит, да?» – мол, человек сам всерьез не воспринимает то, что говорит. Но она ничего такого не сказала.
– Отец сообразил, чему учит меня Герлин, и уволил его. Герлин потом еще по секрету общался со мной, но я тогда по малолетству не умела хранить тайну, и когда отец узнал… – она беспомощно пожала плечами. – Герлин исчез. Я пыталась искать его с помощью слуг, но он как сквозь землю провалился.
– Думаешь, твой отец с ним что-то сделал?
– Может быть. Знаешь, как он недавно поступил, желая меня наказать? Приказал выпороть мою сестру, до крови. Он знал, что от этого мне будет больнее всего, понимаешь? От чувства вины, что она страдает из-за меня. Если бы он выпорол меня, это мало бы что дало – я привыкла. А так мало того, что меня мучает совесть каждый раз, когда я вижу Нуру, но она вдобавок ко всему не хочет со мной разговаривать. Когда-то она меня любила, а теперь воспринимает как чужую…
Девушка прижала кулак ко рту, прикусив палец, и Финнену показалось, что она с трудом сдерживает слезы, но глаза ее оставались сухими. Она долго смотрела на парня, и от ее серьезного взгляда ему вдруг стало не по себе.
– Мой отец – плохой человек. Веришь?
Он кивнул – медленно, почти вопреки собственному желанию. Огромный, подавляющий своими размерами дом, разговор с Брином Иссой и его сверкающая улыбка, а потом – Нирадж, пинающий сестру по ребрам, и стекающая из уголка ее рта тонкая струйка крови… И еще более ранние воспоминания, о ночи после Скачка, когда он встретил Каиру.
Финнен помнил передававшиеся шепотом из уст в уста слухи о людях, которые платят полиции, благодаря чему могут делать все, что угодно их душе. В своих домах, со своей прислугой и, что хуже всего, с собственными детьми.
Внезапно ему в голову пришла некая мысль.
– Сколько геномодификаций прошел твой отец?
– Точно не знаю, десятка полтора. А что?
– В таком случае у него, скорее всего, выработалась от них зависимость, и в конце концов наступит срыв, как у скачковых безумцев. Только они сходят с ума лишь в день Скачка, а Брин Исса останется помешанным навсегда. Ты хоть это понимаешь?
– Угу, – она сплела пальцы, на одном из которых остались отчетливые следы зубов. – Но я не собираюсь ждать.
– Что ты в таком случае предлагаешь?
– Мне хотелось бы, – медленно