назад, убирая руки с моего тела.
– Что за жизнь-то такая еб@чая? – сетует злостно, разряжая рычанием накаленный воздух. – С женой полностью отворачивает от секса, с любимой стоит колом двадцать четыре на семь, так трахаться нельзя!
– Прекрати, – кривлюсь, поправляя одежду, что царапает возбуждённую кожу, едва не до стона.
Резко переворачивается, проходя дрожащими пальцами поверх ткани. Ловя губы своими. Жадно целует, удерживая рукой от возможности увильнуть. Лаская языком настолько мучительно сладко, что я сама обвиваю его шею руками. Сжимаю под пальцами мышцы, глотая тяжёлый горячий воздух его дыхания. И лишь глубоко в сознании маленькая, обиженная девочка, что любит другого, тихо молит «не надо». Тело же требует продолжения: тяжелых мужских рук, сжимающих бедра до боли; горячего члена, насаживающего на себя до предела; влажных губ, жадно ласкающих грудь… Боже… Восемь месяцев воздержания. Одна эта фраза заставляет вспыхнуть ярким пламенем, позволяя отдаться в умелые руки.
Проводит ладонью по внутренней части бедра, поднимаясь выше. Ощутимо сглатывает, останавливаясь на ткани, сжимая в кулак влажные трусики. Рефлексивно подаюсь вперёд, за рукой, выпуская из губ громкий стон.
Приподнимает пальцами мой подбородок, втягивая в себя нижнюю губу. Жадно посасывает, обдавая щеки горячим дыханием. И я сдаюсь, не способная думать. Отвечая со всей страстью, что скопилась внутри за это долгое время. Что росла и крепла абсолютно к другому. Опустошаюсь практически полностью, готовая забыть все советы врача.
– Глупая, маленькая девочка, – шепчет отрываясь. Нервным движением приводя волосы в полнейший беспорядок. – Ты, как и прежде отзываешься на каждое моё прикосновение. И любишь ты меня, несмотря на всю херню, которой засрала свою чудную головку. Просто любовь вот такая, без минора и лирики. У нас с тобой всегда на острие. Со скандалами, битьём посуды и страстью. Смирись уже, а? Там лучше не будет. Заскучаешь. А здесь дочь. И я, вновь, ради тебя пошлю всё к черту…
Отворачиваюсь к стене, закусывая до боли губы, что имеют солоноватый вкус. Слезы катятся из глаз абсолютно беззвучно, и лишь Димкино дыхание нарушает тающую тишину вокруг.
Поднимается с постели, бросая раздражённо:
– Пойду, как пацан, дрочить в ванную, иначе не смогу остановить секс-марафон даже из-за криков ребёнка. Постелю в зале. Отдыхай. И обдумай.
Дрожу всем телом, ощущая словно меня окатили ледяной водой. От чего ушли, к тому и вернулись… Кажется, в этом мире ничего неизменно. Жертвуя пешкой, ты никак не влияешь на чужую игру.
***
– Привет. Думала ты уже уехал, – пытаясь скрыть неловкость, увожу взгляд на дочь, что держу на руках. Кухня наполнена запахом свежесваренного кофе. Часовая стрелка на циферблате застопорилась в районе восьми утра.
– Практически, – деловито салютует кружкой. – Дай мне дочь и позавтракай. Иначе опять вспомнишь про еду не раньше обеда.
Трепетно