детской неудовлетворенности. Вседозволенность пороков избалованной натуры демона, через которые переступая, совестливость промолчит, как должное воспринимая наказание умом серятины действительности остальной. Усталостная черствость вседоступности, напичканной наградами за обаятельную внешность, с разумом прямым и не скрывающим достоинств данного природой превосходства. Натура дерзкая с циничной холодностью напускной –
Не обрела душой предназначенья своего:
мечтой о страсти непременно воспылать желаньем к жизни,
стоящей на коленях, но гордецкое бельмо
осталось в самосовершенствованье на ступеньке нижней.
Лень? Но не ленится вести дневник,
анализируя посыл страстей,
где одинокий чувственный двойник,
надеждой ожидал любви вестей…
Дикость забавляет и охота, с тем, чтобы настигнув изничтожить или самому погибнуть волею рулетки случая.
Разочарованием права Светлана,
всех мужиков считая тварями,
приручение пройдя меж ног тирана,
за спесь кичиться дивы чарами…
«Я презираю женщин, чтобы не любить их, потому, что иначе жизнь была бы слишком нелепой мелодрамой…». Ум Печорина – он обращен наружу, не чувствуя в себе опорных точек личностного интереса к инструменту мысли. Не познал он творческого вдохновения, а откровения досужие страничек дневника ему цинизма прибавляют. «Всем завладеть…» – а для чего? Для счастья? Пресыщенная гордость – счастье? Без интереса к жизни?
С таким мировоззреньем долго не живут,
подкарауливая дерзостью случайность.
На некролог нарвешься памятных минут,
на вечность променяв событий актуальность.
Печорин слаб, свой ум расходуя на глупость в оскорбительной среде глупцов. А состязаться с женщинами, приручая их любовью, занятие пустое, если цель твоя лишь только в этом.
Загонишь верного коня,
плачевность, пожиная результата.
И жизнь душевная резня,
игрой в рулетку в поисках заката…
Лермонтов – мечтатель, увлеченный образом Печорина как идеалом отношения к бездарной жизни: циничный баловень судьбы, богатство, женщины и он, бесспорно, центр…
Гениальность обреченная на смерть
проклятием непониманья глупости,
компромиссов презирающая твердь,
лишая душу обретенья мудрости.
Четыре точки, открывающие душу – труднодостижимое знамение желаний… Нащупав, распознать их под бравадой чувств и бескорыстием повиновенья плоти. Это не игра, а тяжелейшая работа кропотливого естествоиспытателя, отвоевывающего у стыда и недовольства комплексов заветные клочки чувствительности растревоженного тела. Интуицией я покорял оплот страстей и, узнавая тайных помыслов наряд, пытался скинуть скованность разоблачением проблем, загнавших их в подполье неосознанного.
Были неудачи и финал непредсказуемый, как с Таней, справившей повторно Новый год… Но позитив преобладал,