[Угэдэй-хану] следующее секретное донесение: “Силою Вечного Неба и величием государя и дяди мы разрушили город Мегет [Магас] и подчинили твоей праведной власти одиннадцать стран и народов и, собираясь повернуть к дому золотые поводья, порешили устроить прощальный пир. Воздвигнув большой шатер, мы собрались пировать, и я, как старший среди находившихся здесь царевичей, первый поднял и выпил провозглашенную чару. За это на меня прогневались Бури с Гуюком и, не желая больше оставаться на пиршестве, стали собираться уезжать, причем Бури выразился так: «Как смеет пить чару раньше всех Бату, который лезет равняться с нами? Следовало бы протурить пяткой да притоптать ступнею этих бородатых баб, которые лезут равняться!». А Гуюк говорил: «Давай-ка мы поколем дров на грудях у этих баб, вооруженных луками! Задать бы им!» Эльчжигидаев сын Аргасун добавил: «Давайте-ка мы вправим им деревянные хвосты!». Что же касается нас, то мы стали приводить им всякие доводы об общем нашем деле среди чуждых и враждебных народов, но так все и разошлись непримиренные под влиянием подобных речей Бури с Гуюком. Об изложенном докладываю на усмотрение государя и дяди”».
Венгерский король Бела IV. Миниатюра из рукописи. XV век
Бату не отличался богатырским здоровьем и не принимал участия в сражениях. Да и вообще, походом он командовал номинально, как старший из отправившихся на Запад чингизидов и владетель улуса Джучи. Реальным командиром монголов был прославленный полководец Субэдэй-багатур. Примечательно, что насмехаться над Бату позволил себе и Аргасун, сын Эльчжигидая, племянника Чингисхана. Среди монгольской знати потомки четырех старших сыновей великого завоевателя стояли выше прочих, пусть даже, и находившихся в «боковом» родстве с Чингисханом.
Можно представить, в каком сложном положении оказался Бату. На волоске висела не только его репутация, но и его жизнь, а также и будущее всего улуса Джучи. Оказавшись в такой непростой ситуации, выбирая между честью и долгом, Бату принял единственно верное решение – не стал разжигать конфликт вокруг своей попранной чести, но обратился к великому хану Угэдэю. Он понимал, что существовала опасность передачи территорий между потомками других сыновей Чингисхана, так как воля великого предка не гарантировала неприкосновенность границ. В «Сказании» говорится, что Угэдэй был возмущен случившимся: «У кого научился этот наглец [Гуюк] дерзко говорить со старшими?.. Осмелился даже восстать на старшего брата… Наглый ты негодяй!». Но наказание виновных Угэдэй оставил на усмотрение Бату, поскольку еще при Чингисхане сформировалось понимание необходимости разделения вопросов государственного значения и локальных семейных. «полевые дела решать в походе, а домашние дела дома решать». Неизвестно, что предпринял Бату, скорее всего он удовольствовался тем, что великий хан подтвердил его главенство.
Бату-хан на троне Золотой Орды. 1300-е
Угэдэй умер в конце 1241 года.