угрозу всерьез.
– Выруби для начала эту безумную музыку.
Раздраженная Клео подчинилась – очарование момента все равно разрушено, – но тут же включила телевизор, давая матери понять, что не намерена убить вечер на разговор с ней. Экран высветился на стене напротив кровати.
– Ты теперь интересуешься новостями, Клеофея?
– Клео, мама, Клео! Ты же знаешь, что я терпеть не могу свое полное имя. Честно говоря, ты не смогла бы найти имечко нелепее, даже если бы очень захотела.
Милен подошла к окну и рассеянным взглядом обвела лужайку, усыпанную лепестками сакуры.
– Клео… Фея… Лесная колдунья. Имя подходит тебе как нельзя лучше. Ты хороша собой, ты чудесная выдумщица, не хватает только… сама знаешь чего.
Клео прибавила звук. Мрачный ведущий рассказывал о самом кровавом преступлении против личности за многие годы. Десять убитых. Картинки на экране не было, поскольку, агенты спецслужбы запретили репортерам телепортацию на место происшествия. Председатель Всемирной Организации Перемещений Галилео Немрод с минуты на минуту даст пресс-конференцию.
Мать Клео повысила голос, решив перекричать телевизор, ее не волновала жуткая участь жертв, погибших на другом конце света.
– Знаешь, детка, я заявилась сюда, чтобы сообщить тебе хорошую новость. Очень хорошую.
Милен замолчала, открыла дверцы гардероба и продолжила:
– Сегодня вечером ты обязана навести красоту.
– И зачем это?
– Ты приглашена Элиасом, твоим женихом.
– Он мне не жених.
– Ошибаешься. Он тебя обожает! Не знаю почему, но это факт. Вперед, детка! Элиас – красивый парень, да еще и с положением, ты ему интересна, так что не бери пример с меня, не упускай свой шанс. Мужчины – рыбы, они не заплывут в сети добровольно, их приходится ловить, выдергивая из косяка холостяков. Не вытащишь самую крупную особь, она достанется другой.
– Мама, Элиас милый, умный, у него куча достоинств. Но он мне не нравится.
Мадам Луазель вздохнула.
На экране появился председатель Немрод. Оператор взял его лицо крупным планом на фоне Мемориала мира в Хиросиме. Первый этаж Атомного собора Генбаку и нижнюю часть галстука Немрода закрывала бегущая строка, на которой в режиме реального времени демонстрировались результаты последних опросов: телезрители отвечали на вопросы, заданные Экклесии[6].
– Ты стала слишком скучной, Клеофея. Ни с кем не встречаешься, кроме своих учеников, смотришь только на сакуры. Что с тобой стряслось, дорогая? Раньше ты напоминала ведьму. Помнишь тот вечер, когда ты одолжила телепортер мальчику из лицея, чтобы он пришел в твою комнату?
– Мне было пятнадцать!
– А сейчас двадцать девять. Продолжишь в таком же духе, умрешь старой девой. Ладно, поговорим об Элиасе… Ты не отвечаешь на его сообщения, не принимаешь приглашений, и он, как человек сообразительный, решил обратиться напрямую к твоей матери.
Элиас был другом детства Клео. Они учились в одной школе, располагавшейся в небольшой висячей