крепко сжал её руку, не в силах сказать ни слова, его благодарный взгляд говорил сам за себя, когда миссис Баэр отвела его в большую комнату, где они встретили полную немку с таким круглым и жизнерадостным лицом, что оно в некотором роде было подобно солнцу, а широкие оборки её чепца напоминали солнечные лучи.
– Это няня Хаммель, и она хорошенько тебя искупает, подстрижет тебе волосы и устроит тебя «поудобней», как выражается Роб. Ванная у нас там; и в субботу вечером, пока старшие мальчики поют, мы обычно отмываем всех малышей и укладываем их спать. А теперь, Роб, присоединяйся к Нэту.
Говоря это, миссис Баэр быстро стащила с Роба одежду и усадила его в длинную ванну в небольшой каморке рядом с детской.
Там было две ванны, помимо ванночек для ног, тазиков, душевых трубок и всевозможных приспособлений для поддержания тела в чистоте. Вскоре Нэт уже нежился в одной из ванн и, греясь там, наблюдал за действиями двух женщин, которые мыли, одевали в чистые сорочки и укладывали в постель четырёх или пятерых маленьких сорванцов, которые, конечно, выписывали всевозможные вензеля во время этой процедуры и безудержно веселились, пока не утихли в своих постелях.
К тому времени, как Нэта вымыли, завернули в одеяло, посадили у камина, и няня начала подстригать ему волосы, прибыла новая группа мальчиков, которых заперли в ванной комнате, где они брызгались и шумели, подобно стае резвящихся китят.
– Будет лучше уложить Нэта здесь. Если ночью его будет беспокоить кашель, дайте ему выпить отвара из льняного семени, – сказала миссис Баэр, которая порхала вокруг, как встревоженная курица с большим выводком непослушных утят.
Няня одобрила этот план, выдала Нэту фланелевую пижаму, напоила его чем-то тёплым и сладким, а затем уложила в одну из трёх небольших кроватей, стоявших в комнате, где он лежал, похожий на довольную мумию, и чувствовал, что большей роскоши нечего и желать. Чистота сама по себе была новым и восхитительным ощущением; такое удобство, как фланелевые пижамы, в его мире было чем-то неведомым; глоток «приятного питья» так же благотворно подействовал на кашель мальчика, как ласковые слова – на его одинокое сердце; а ощущение, что кто-то заботится о нём, о бездомном ребёнке, превращало эту невзрачную комнату во что-то вроде рая на земле. Это было похоже на приятный сон, и он часто закрывал глаза, чтобы проверить, не исчезнет ли эта мечта, когда он снова их откроет. Ему было слишком приятно, чтобы он мог уснуть, да он и не заснул бы при всём желании, потому что через несколько минут его сбитому с толку взору открылась одна из необычных традиций Пламфилда.
За кратковременным затишьем после водных процедур в воздухе внезапно появились подушки, летящие во все стороны: их бросали белые гоблины, в возбуждении выскочившие из своих постелей. Битва бушевала в нескольких комнатах, включая те, что на втором этаже, и даже время от времени прорывалась в детскую, если какой-нибудь оказавшийся в затруднительном